Потому Алиса больше не мешкала – она по дуге снизилась и приземлилась, ступая сквозь огонь, охвативший корни Дерева, бегущий вверх по стволу к тонким веточкам и дрожащим листьям. Не чувствуя боли, девушка прижалась к мягкой коре, позволяя пламени перекинуться на ее тело, жадно вспыхнуть на податливых перьях, деля жар поровну на Дерево и его Жрицу.

Алиса закрыла глаза, вся обращаясь в молитву.

– Алан, впусти меня. Ты там, я знаю. Я сумею тебе помочь! – шептала она, пока расплавленное серебро заливало ее кожу и волосы, занимало огнем крылья.

Где-то очень далеко, опадая в крепких руках Сэма, кричал Лин. Кровь Освальда мешалась с водой ручья, омывая руки Сильвии. Юли из последних сил удерживала в ладонях лиса, слепо вздрагивая от каждого удара молнии.

Ничего этого больше не существовало для Алисы. Она открыла глаза в Роще. Огонь окружал ее. Языки пламени, завывая и поднимаясь к небу, медленно покрывали собой мягкую траву и ветки. Они пробегали вверх по стволам, пожирали погибающую листву, а мох у корней тлел и вспыхивал.

В пылающем полукруге, скорчившись, лежал Алан. Он прижимал ладони к животу, серебряная кровь проступила на рубахе под тонкими пальцами. Тело его окружил огонь, он бушевал, рыча и скалясь, готовый в любую секунду накинуться на борющееся с яростью предков Божество.

Алиса метнулась вперед, волоча за собой обгоревшие крылья, и упала на колени перед Аланом; она осторожно приподняла его голову с травы и посмотрела в омертвелое лицо. К запавшим бледным щекам прилипли веточки. Длинные серебряные волосы обгорели и покрылись копотью. Пламя обжигало Алису, но она не чувствовала боли. Из последних сил она подтянула на себя мужское тело, укрывая его сожженными крыльями. Алан слабо застонал.

– Все будет хорошо, – шептала Жрица, баюкая свое Божество, стирая сажу с его лица, не замечая собственных слез. – Ты сильнее чужой памяти, ты мудрее предков, ты великодушнее их, ты чище. Все будет хорошо.

Пламя лютовало вокруг, пожирая крылатый сон, обращая его в пепел так же, как однажды оно развеяло мир людей.

– Отринь их. Скажи, что мы больше не нуждаемся в помощи. Поверь мне, они не правы. Мы вместе сумеем построить новые Города и вырастить Священные Рощи. Без Огня и страха. Отпусти былое, Вихрей и память предков. Это новый путь. Я пройду его вместе с тобой, – говорила она, покрывая поцелуями осунувшееся лицо Алана.

Судорога борьбы пробежала по нему, он вздрогнул всем телом и обмяк на руках Жрицы. Огонь взвился к небу, мрачному, грозовому, готовому излиться проклятой водой, несущей смерть. Мир Рощи в одночасье слился с миром сожженным. Алиса чуяла: небеса собираются в последний раз ударить громовым раскатом, чтобы битва Вихрей положила конец Огню и всему сущему.

Потому Крылатая глубоко вдохнула полный гари воздух, прижала к груди растрепанную голову Алана и затянула старую колыбельную, что пела ей мама так давно, будто этого и не бывало на самом деле.

– Спи, моя птаха, спи, солнце ушло за скалы. В мире моей любви пахнут так пряно травы, – напевала она, не замечая, как сама погружается в сон. – Спи, не видать огня, боли, печалей, страха. Спи, я всегда с тобой. Я – твои крылья, птаха.

***

Сквозь пламя Лин не мог разглядеть ничего, кроме занимающегося шатра из серебряных перьев. Это крылья Алисы начинали гореть в паре шагов от него, но Крылатый оставался на месте: всей своей тяжестью Сэм повис на плечах Вожака, удерживая его от рокового прыжка в огонь.

– Нет, брат, – твердо говорил он. – Ты нам нужен. Мы должны вернуться в Город. Отпусти ее, теперь уже… все.

Слова эти тяжелым камнем легли Лину на сердце. И он не мог даже пошевелиться, не мог оторвать взгляда от пугающей его картины.

Им нужно было взлетать, не мешкая больше. Пламя взвивалось к небу, тяжелому, насыщенному ядовитой водой. За спиной Лина тяжело дышала Юли. Лис рвался из ее рук, но девочка крепко держала зверя, не позволяя ему сбежать.

– Нам нужно взлетать! – крикнул Лин, чей голос заглушал гул пламени.

Слепая девочка обратила к нему покрытое сажей лицо. Крылатый схватил ее за локоть, и от этого прикосновения Юли дернулась, роняя Чарли на землю.

Лис рванул к ручью и пересек его в несколько прыжков. Он проворно огибал островки серебряного пламени, но мех все равно принялся тлеть, как только Чарли выбрался из воды.

Юли дернулась было за ним, но Лин удержал ее рядом с собой.

– Нет, – прорычал он, прикрывая локтем лицо от жара, пышущего кругом. – Нужно убираться отсюда.

Его голос утонул в грохоте, сотрясающем небеса. Ослепительная молния вырвалась из тучи и ударила в валун у них за спиной. Невидимая воля одним порывом ветра сбила Крылатых с ног. Они упали в воду, барахтаясь и отплевываясь. Не в силах подняться, Лин перевернулся на спину, прижимая к себе Юли, стараясь укрыть ее собой. Низкие тучи были совсем близко – казалось, еще мгновение, и они опустятся на землю, укрывая мир ядовитым облаком.

Еще одна вспышка озарила небеса. Волна сухого ветра пронеслась по оазису, уходя куда-то вверх. Небо полыхнуло серебром. В воздухе разлился запах влажной земли. Юли что-то шептала, обхватывая Лина тонкими руками.

Сердце Крылатого сжалось от нежности к девочке, от жалости к ней и ко всем Братьям, которые погибнут сейчас на земле оазиса, будто в насмешку обернувшейся под их ногами пеплом.

Первая капля, тяжелая, крупная, упала на раскаленный огнем валун, и камень зашипел. Ядовитый дождь спешил вслед за грозой, бушующей над ними.

Лин закрыл глаза, не видя уже, как ветер, вырвавшийся из ущелья, поднимается к небу, чтобы развеять налитые серебром воронки Вихрей. Крылатый ждал, когда еще одна капля упадет ему на лицо, прожигая кожу. Он обнимал притихшую Юли, а разум его, готовящийся к смерти, отчего-то напомнил Лину старую колыбельную. Парень будто услышал голос Алисы, поющей где-то очень далеко. И от этого на душе стало спокойней. Потому он расслабленно выдохнул, ощущая на себе воду, упавшую с небес. В первый миг боли не было. Он все ждал ее, жалея лишь о том, что и Юли погибнет рядом с ним, в мучениях и страхе.

Следующая капля упала на уголок рта. Она была холодная, как вода ручья. Не веря надежде, что вдруг зародилась в сердце, Крылатый облизал пересохшие губы. Боль так и не пришла. Вместо нее Лин ощутил упоительный вкус свежей воды.

Чистая, льющаяся с тяжелых небес, она сильным потоком омывала обуглившиеся камни, постепенно гася огонь. Трава, покрывшаяся гарью, трепетала, наливаясь нежной зеленью.

Юли оторвалась от плеча Лина, подставила лицо дождю и долго сидела так, ловя капли ртом, улыбаясь чему-то, видимому сквозь серебро только ей одной.

– Дождь лил много дней. Чистая вода, дарованная Рощей, погасила огонь, а после напитала земли новой жизнью, – говорила Юли, внимательно следя, чтобы никто из детей не отстал. – Вестники отправились в обратный путь, как только восстановили силы.