пенсию. Ожидалось, что супруг Жанны д’Альбре Антуан Бурбонский как первый принц крови возглавит регентский совет, но его тоже оттеснили от власти настолько, что Екатерина Медичи заметила: его «понизили до положения горничной». Сама Екатерина, напротив, незамедлительно получила щедрое финансовое содержание. Она затребовала себе титул – «королева-мать», а не традиционный «вдовствующая королева». Это ясно показывало, что она связывала свою роль с будущим, а не прошлым.

Хотя в первые дни после смерти Генриха II английский посол сэр Николас Трокмортон объявил, что «Дом Гизов правит», пару недель спустя он высказал мнение, что Екатерина «пусть не на словах, но на деле фактически имеет власть регента». С самого начала правления ее сына все официальные акты начинались со слов: «К полному удовольствию королевы, моей госпожи-матери, а также одобряя ее мнение, я повелеваю, что…» Стоящих перед Францией проблем (распри, ужасный долг за войны Генриха и религиозные разногласия) было достаточно, чтобы использовать таланты всех возможных советников Франциска.

К этому моменту протестанты имели своих людей на всех уровнях французского общества. Всего за несколько лет около 2 000 000 французов вошли в тысячу религиозных сообществ, в новую веру обратились даже два племянника констебля Монморанси, включая, в частности, Гаспара, адмирала де Колиньи (впоследствии это имя прогремит во французской истории). Король Генрих II занимал жесткую позицию в отношении инакомыслящих, но теперь выступать против них было не так легко.

Новая вера завоевывала особенно крепкие позиции на юго-западе страны и на территориях Наварры и Беарна. Кроме прочего, семена раздора были посеяны (как во Франции, так и на Британских островах) – противостояние двух правящих женщин, Екатерины Медичи и Жанны д’Альбре, находившихся по разные стороны религиозного раскола.

В 1555 году на южных границах Франции на трон взошла еще одна женщина-правительница. В первой половине 1550-х годов Жанна д’Альбре, наследница престола Наварры, была женой и матерью, первого ребенка она родила в 1551 году. К сожалению, этот сын умер, не дожив до двух лет, но к этому времени Жанна снова была беременна. Генрих родился 14 декабря 1553 года в родовом замке По. Семейная легенда по поводу его рождения говорит, что отец Жанны д’Альбре обещал сделать завещание в ее пользу, если она в родах будет петь местную песню Богородице, и ее ребенок родится без крика. Отцовские условия были соблюдены, и она получила завещание, но он забрал ребенка со словами «Это тебе, моя девочка, а этот мне». Когда родилась Жанна, испанцы язвили, что «бык породил овечку». Показывая ребенка народу, он ликующе провозгласил: «Овечка родила льва!»

Супружество Жанны с Антуаном Бурбонским было браком по любви, его омрачали лишь подозрения Жанны. Письма Антуана полны утешительных слов и, возможно, некоторого раздражения: «…ни один муж никогда не любил жену так, как я люблю тебя. Надеюсь, моя дорогая, что со временем ты будешь понимать это лучше, чем сейчас». Ей следовало избавиться от своих страхов по поводу и его безопасности, и супружеской верности: «Я сохраняю все, что имею, для своей супруги, умоляя ее поступать так же». В другой раз он писал: «Я не грешил ни перед Богом, ни перед тобой и не имею желания начинать грешить сейчас. Меня каждый день окружают скачущие лошади, я чувствую себя прекрасно, и у меня нет потребности в кобыле…»[68]

Ее отец умер весной 1555 года – так Жанна стала Жанной III. В письме Антуана Жанне во время болезни отца, которая станет для него последней, читается теплота, но еще и мрачное предчувствие: «Боюсь, что твоя натура заставит тебя faire une demonstration [устроить шум], и я прошу тебя сохранять спокойствие. Заверяю тебя, что [при необходимости] твой муж будет тебе и отцом, и матерью, и братом, и мужем».

Брак Жанны д’Альбре с Антуаном – принцем, который, как предполагалось, будет править от ее имени, – весьма вероятно, рассматривался в качестве способа избежать противоестественного женского правления. Так обстояло дело с первыми правящими королевами этой страны, поскольку в Наварре все-таки существовала определенная традиция женской верховной власти, даже до беспокойного владычества бабушки Жанны Екатерины де Фуа. Однако уравнивание происходило по-разному. Жанна сообщила сословиям Беарна, что желает править совместно со своим супругом, поскольку «если она, их королева и полновластная госпожа, считает его своим господином, они должны поступать так же, потому что супруг владеет и личностью, и собственностью своей супруги».

Сословия (которые должны были голосованием утвердить избрание нового монарха), напротив, объявили, что Жанна является их «истинной и урожденной госпожой», а ее муж, по их закону, только управляющий ее имуществом. Им потребовалось пять дней, чтобы уступить и согласиться на совместное правление. Церемония коронации Жанны III строилась на той, по которой короновали Жанну II и ее супруга в 1329 году[69]. Супружество оставалось любящим. «Ты говоришь, что следующим летом хочешь носить чепец, и я думаю, ничего не может быть лучше, он очень шел тебе в прошлом году. Я отправляю тебе с посыльным золотую цепочку», – писал Антуан.

Жанна старалась сгладить беспокойство при французском дворе (через вездесущего Дескурру, шпиона, докладывавшего о первом браке Жанны с герцогом Клевским) по поводу того, что Антуан сговаривается с императором о возвращении части Наварры, которую аннексировала Испания, точно так же, как ее мать Маргарита Наваррская пыталась преуменьшить тайные дела своего мужа. Антуан с такой же готовностью на все стремился к сделке, как и его тесть, но Габсбурги играли с ним тем же образом. В итоге он начал искать другой источник поддержки и нашел его у протестантов.

Теперь невозможно с уверенностью сказать, Жанна или ее муж первым начал двигаться к протестантству. На том этапе именно Антуан вел переписку с Кальвином, именно на Антуана смотрело французское протестантское сообщество – гугеноты. Брантом не стеснялся писать о Жанне, что она «любит танцы больше проповеди», что он слышал «из достоверных источников», будто она бранила Антуана за его интерес, говоря, что «если он хочет погубить себя, то она не желает лишиться своих владений».

Однако некоторые протестантские современники уже думали о Жанне. 19 июля 1559 года новая королева Елизавета Английская (по подсказке ее министра Уильяма Сесила) написала и королю, и королеве Наваррским. Антуану она выразила свое «горячее желание порадовать и быть полезной». В письме к Жанне ее тон был одновременно и более ободряющим, и звучал значительнее, чем просто обращение одной находящейся в сложном положении сестры к другой: «Si Deus nobiscum quis contra nos?» (Если Бог с нами, то кто может быть против нас?). Елизавета писала, что с удовольствием познакомилась бы с Жанной, но, поскольку расстояние не позволяет этого,