болело, чувствовал он себя совершенно нормально. Даже понаблюдать хотелось, как будет развиваться и чем закончится букваревская затея. И уходить здоровым ему было стыдно. Но что поделаешь, если не мог он видеть, как топится гравий, которого сейчас так не хватало для отсыпки почти готового полотна дороги на равнине. Какая-то злая ревность к Буквареву пронизывала его, словно перебежал новый начальник ему дорогу. Да и стоять на берегу рядом с Букваревым и молча глядеть, как совершается великая глупость, значило участвовать почти что в преступлении. Сляпали, друзья хорошие, проект на глазок, премию отхватили, а теперь выкручиваются. Ну и пусть все делают сами. Может, в этой впадине сваи придется бить под основание дороги! А вернее всего зимой, когда все промерзнет, промять в ней трассу, взять пробы грунта со дна — и выбирай любую технологию. А так полоскаться в грязи может только сумасшедший. Так что есть смысл пару деньков и поболеть, чтобы не объясняться после вместе с Букваревым перед разным начальством… Вконец раздосадованный Юра и предполагать не мог, что в конторе ждет его великая радость.

…Скоро Букварев решил, что гора песка становится великоватой.

— Въезжай на нее! Поумни! — велел он Михайлову.

— А если юзом в прорву вместе с машиной? Утону! — громко возразил экскаваторщик.

— Насовсем не утонешь, вытащим, — успокоил его Букварев, и стоявшие кругом люди рассмеялись.

— Мне что? Сказано — делаю! — отозвался Михайлов и тронул рычаги.

Экскаватор, взревев и выбросив струю синего дыма, мягко наступил широченными траками гусениц на хрустящий гравий, дошлепал до середины кучи, размяв ее вершину в лепешку, и слегка качнулся вперед. Михайлов тотчас остановил машину и вопросительно оглянулся на Букварева.

Букварев отчаянно сигналил ему рукой, чтобы он продолжал двигаться дальше. Экскаватор опустил на податливый песок еще по паре траков и замер, словно настороженно разглядывал перед собой болотную топь. Куча грунта под ним медленно оседала. Букварев, наглядевшись на это, махнул рукой в обратную сторону, и экскаватор резво выскочил на берег задним ходом.

— Давай еще разок! Делай колею шире, трамбуй! — кричал Букварев, и Михайлов еще три раза прошелся тяжеленной машиной по насыпанному в болото песку. Теперь продолжавшие подъезжать самосвалы опрокидывали кузова в пучину уже метрах в четырех от берега, прямо на верхний слой торфа. Болото ухало и булькало, плевалось липкими брызгами, но было бессильно. К Буквареву подошел Михайлов.

— Кажется, я начинаю догадываться, — сказал он, хорошо улыбнувшись Буквареву. — Сыпать прямо, не вычерпывая торф. Но ведь для этого все равно гравия сюда потребуется возить раза в два больше, чем при морозной выемке и засыпке с бетоном. Ведь расплывется эта куча к утру. Не навозиться будет.

— Все верно, кроме одного. Куча к утру не расплывется, — возбужденно ответил Букварев. — Но грунта мы сюда привезем раза в три, а то и в четыре меньше.

— Как так?

— Скоро увидишь, — уверял Букварев. — Да и так уж видишь. Нам бы только вон до того откоса на сопке добраться. Оттуда гравий и камень сами в болото повалятся.

Михайлов покачал головой, отошел и больше не приставал к Буквареву с вопросами, зато не сводил с него глаз и о чем-то думал.

— Что же вы мне ничего не сказали? Я бы тут по-настоящему подъездной путь оборудовал, — раздался рядом с Букваревым глуховатый спокойный голос. Это к нему подошел молодой крепыш с бородкой. «Механик», — вспомнил Букварев.

— А бульдозер на сопку переправить можете? — неожиданно спросил он бородача.

— В принципе… Но сложно. Средств нет, — заулыбался, задумался механик. И добавил: — А вообще-то, пара бульдозеров рыла бы сопку и гнала насыпь оттуда сюда! Чудненько бы было! Не надо никаких самосвалов и экскаваторов. Да-а!

— Думай! — настойчиво посоветовал Букварев самым дружеским тоном и снова переключил внимание на грузовики и на болото, а в голове его уже лихорадочно строились и просчитывались варианты переправы, которая во многом выручила бы и без взрывников.

…А самосвалы шли и шли, обрушивая свой груз в пучину. И это доставляло Буквареву истинное удовольствие.

«Штурм! — радостно повторял он про себя и нелепо двигал руками. — Пусть мини, а все же штурм! Вот она, настоящая работа!»

Его восхищало, что все его распоряжения выполняются четко. Гравий шел на редкость каменистый; увесистые глыбы, словно бомбы, ухали, легко пробивая жидкий торф, который всхлипывал и расступался под этими тяжелыми ударами, хотя и стремился тут же затянуть, залечить нанесенные ему раны. Но врезавшаяся в болото дамба, хоть и едва заметно, а все же продвигалась вперед.

Букварев распорядился, чтобы подъездной путь содержался в порядке за счет того же подвозимого гравия, и ушел вдоль берега к зарослям кустарника, где была тропка, по которой, прыгая с кочки на кочку, переходил он болото сам. Он еще раз опробовал тропку на прочность и решил, что взрывники со своим грузом должны бы тут пройти. Да и пройдут, куда же им деваться. Он поведет их сам, потому что никто другой не покажет взрывникам, куда надо закладывать заряды и в каком направлении должна устремляться лавина грунта с той или другой сопки.

Тут все ясно. Но была у Букварева и другая цель, вернее, мечта. А вдруг да во впадине есть такой перешеек, по которому могли бы проползти к сопкам бульдозеры! Вдруг повезет ему, и он ходил и ходил, то и дело пробуя ногами крепость болотных кочек вдоль берега, чувствуя, как гудят с непривычки ноги и как здорово хочется есть. Десятки раз разочарованно выбирался он на берег из чавкающей трясины и заходил в нее снова, но пути бульдозерам на первую сопку не было, не говоря уже о других трех. Это и огорчило и успокоило его. Теперь надо было рассчитывать только на искусственную переправу или на взрывников и готовиться к самому трудному.

Обратно он шел без всяких мыслей. Просто измотался. Все ему было ясно: сыпать грунт в болото, готовить плот или паром, ждать взрывников, которых может и не быть, потому что народ это полусекретный и постоянно нарасхват. И все же Букварев пришел к немаловажному выводу: «На три варианта делаю ставку. А добротный проект должен предусматривать один,