— Может быть.

Я всегда ставил логику выше эмоций. Разум выше инстинкта.

Но я вдруг ловлю себя на том, что надеюсь на судьбу.

Пожарная сигнализация ревет, когда я открываю входную дверь.

— Ханна? — Зову я, бросаю портфель в прихожей и бегу на кухню.

Она стоит на кухонном островке босиком, обмахиваясь кухонным полотенцем взад-вперед. На плите стоит кастрюля с чем-то подгоревшим.

Внезапно пожарная сигнализация отключается. Она вздыхает и убирает волосы с лица. Поворачивается и замечает меня.

— Привет. — Ханна опускается и соскальзывает с края стойки.

— Что случилось? — Спрашиваю я, подходя к ней.

— Я пыталась приготовить ужин. Мне позвонили с работы, и… — Она машет сковородкой.

— Выглядит неплохо.

Ханна усмехается, накрывая тарелку полотенцем, которое держит в руках.

— Грубо.

Я ухмыляюсь, сосредоточившись на ней, а не на подгоревшей еде.

— Хорошо провела день?

— Все было в порядке. — Она глубоко вздыхает. — Мой отец снова уговаривал меня получить сертификат.

— Ты ничего не говорила об архитектурной школе?

Ханна качает головой.

— Я хочу поговорить с ним лично.

При этих словах я чувствую укол вины. Я попросил ее оставаться в порыве эгоизма, не думая о том, как это может повлиять на ее жизнь.

— Как прошел твой день? — спрашивает она.

— Вообще-то, хорошо.

— Хорошо. — Она откидывает голову назад, когда я подхожу ближе. — Извини, что чуть не спалила твою кухню.

— У меня стоит спринклерная система12.

Ханна издает смешок, когда я прижимаю ее к столешнице.

— Ты рано вернулся.

— Ты тоже.

Ее пальцы скользят по моим волосам, ногти нежно касаются кожи головы. Я почти стону, это так чертовски приятно. На ней платье, так что ничто не мешает моей руке скользнуть под ткань и подняться вверх по ее бедру. Искушение прикоснуться к ней — это непреодолимое желание. Независимо от того, сколько раз я это делаю, это никогда не приносит удовлетворения.

— Моя последняя встреча была отменена, и именно тогда я решила сходить за продуктами. Я хотела приготовить тебе свое любимое блюдо, за исключением… — Она задыхается, когда мои пальцы оттягивают ее нижнее белье в сторону.

— За исключением того, что ты сожгла его? — Шепчу я, мои губы перемещаются к ее шее.

— Я просто перестаралась, — бормочет она, наклоняя голову в сторону, чтобы у меня был лучший доступ.

Я смеюсь, отступая назад ровно настолько, чтобы у меня было место, чтобы высвободить свой член из брюк.

С тех пор, как она временно переехала ко мне вместо того, чтобы остаться в своем гостиничном номере, у нас с Ханной было больше секса, чем за последние несколько лет. Я скользнул в нее этим утром еще до восхода солнца, мы оба все еще были в полусне, затем вытащил себя из постели для моей ежедневной тренировки. Но, несмотря на то, сколько секса у меня бвло в последнее время, мой член такой твердый, что причиняет боль.

Ханна бросает свои трусики на пол, прежде чем раздвинуть ноги, предоставляя мне полный доступ. Ее лодыжки обвиваются вокруг моей талии, притягивая меня ближе.

— Это не очень гигиенично.

Я ухмыляюсь.

— Мы в любом случае будем заказывать еду на вынос сегодня вечером.

Я сжимаю головку своего члена и потираю им вокруг ее входа, убеждаясь, что она готова принять меня. Мы оба стонем от этого ощущения. Я толкаюсь в нее на дюйм, наблюдая, как ее киска растягивается вокруг меня. Чувствуя, какая она мокрая для меня…

— Черт. — Я замираю.

— Что случилось?

— Я не… я не надел презерватив.

Ханна опускает взгляд. Я едва вошел в нее, но разница в ощущениях заметна.

Она сглатывает, небольшое, едва заметное подергивание в горле.

Я выхожу, кончик моего члена блестит от ее возбуждения, а вена сердито пульсирует вдоль ствола.

— Я сейчас вернусь.

Ханна ловит мою руку, затем быстро опускает ее.

— Тебе не обязательно его надевать.

Я замираю, такой же ошеломленный, как и тогда, когда понял, что забыл о защите. Я никогда не был внутри обнаженной женщины. Моему отцу было бы наплевать, если бы мы с Крю спали со всеми подряд. Но нам вбили в голову, что последствия разрушат наши жизни и погубят имя семьи.

Страх платить алименты или терпеть сплетни, это то, о чем я никогда не задумывалась, потому что мне нравится защита. По той же причине я предпочитаю заниматься сексом без зрительного контакта. Даже с женщинами, с которыми я встречался, я отделял похоть от чувств. Любая связь всегда была независима от физической близости.

Но с Ханной такого желания никогда не было.

Кажется, я не могу подобраться достаточно близко, когда дело касается ее.

Пожарная сигнализация внезапно начинает реветь снова, заставляя нас обоих подпрыгнуть.

— Включи вентиляцию и открой двери во внутренний дворик, — говорю я, не уверенный, что Ханна вообще слышит меня из-за шума. Однако она, должно быть, уловила что-то из этого, потому что кивает, прежде чем соскользнуть со стойки.

Я запихиваю свою эрекцию обратно в штаны, стиснув зубы, когда мой твердый член протестующе натягивает жесткую ткань. В шкафу в прихожей есть стремянка. Я вытаскиваю ее, нахожу кнопку на сигнализации и нажимаю на нее. Ничего не происходит. Я нажимаю на нее еще три раза, прежде чем душераздирающий визг наконец прекращается.

Тишина, которая следует за этим, звучит громче, чем визг.

Ханна сейчас во внутреннем дворике, любуется потрясающим видом на Центральный парк.

Я убираю стремянку обратно в шкаф, подхожу к открытой двери, затем останавливаюсь.

— Теперь все должно быть в порядке.

Она оглядывается на меня и кивает, не отходя от перил. Прохладный ветерок выбивает волосы из ее конского хвоста, светлые пряди падают ей на лицо.

Я не уверен, что еще ей сказать. Извини, что немного волнуюсь, я