Фрау Зенгер сняла очки для чтения и посмотрела на полоски на пластмассовых бокалах, размышляя, насколько она может отступить от врачебной тайны. Затем руководитель клиники пожала плечами и сказала:

– Ну хорошо.

Видимо, принимая решение, она исходила из того, что следственный комитет скоро отстранит ее от занимаемой должности и от молчания все равно проку не будет. К тому же все, что она могла рассказать, так или иначе появится в прессе, а кто, как не родители Макса, имели право узнать правду первыми?

– Патрик Винтер уже почти два года является нашим пациентом, – начала она. – Раньше он проходил лечение в клинике для нервнобольных имени Карла Бонхеффера.

– Он шизофреник? – поинтересовался Тилль.

– Нет. Его состояние не имеет ничего общего с этой болезнью. И он не относится к таким больным, которых в быту называют людьми с раздвоением личности.

– Тогда что у него за болезнь?

– То, что наблюдается у Патрика Винтера, можно назвать состоянием «беглеца». Он стремится перечеркнуть свое истинное «Я», чтобы на время стать другой личностью.

– Мной?

– В последний раз именно вами. Ему казалось, что он – это вы. Что он Тилль Беркхофф, брандмейстер и отец Макса.

– Но почему? Что сподвигло его к этому?

– Со стопроцентной уверенностью здесь ничего утверждать нельзя, – со вздохом надела очки фрау Зенгер. – Но мы исходим из того, что толчком послужил репортаж в средствах массовой информации. Видимо, какой-нибудь сюжет по телевизору о вас так глубоко его тронул, что послужил своеобразным переключателем.

– Переключателем?

– Да, так мы называем фазу перехода. Обычно она проявляется в полнейшем нервном срыве, который начинается с разговоров с самим собой, инкапсулирования, то есть замыкания в себе, и отрешения от внешнего мира, вплоть до саморазрушительного поведения. В подобных случаях мы должны ввести такому пациенту успокоительное и доставить его в комнату интенсивного кризисного вмешательства. Когда он просыпается, то часто начинает ощущать себя другой личностью.

– Вы сказали, что у него состояние «беглеца». От чего он старается убежать? – переспросила Рикарда.

Во время предварительной беседы с фрау Зенгер мать Макса рассказала, что никогда не переставала искать своего сына. Она нанимала частных детективов, помещала объявления о розыске и даже обращалась к ясновидящему. Все ее средства были истрачены на поиски, а когда через год деньги закончились, то ей даже пришла в голову мысль продать журналистам «историю» о своих отчаянных исканиях. К счастью, публикации о ее визите к прорицателю так никогда и не появились.

– Он старается убежать от самого себя, – ответила фрау Зенгер на вопрос Рикарды.

Затем она решила пояснить своим гостям:

– Патрик Винтер совершил трагическую ошибку, из-за которой потерял своего двухлетнего сына. Во время страшной жары он забыл его в машине, занимаясь делами страховой компании.

– Ужасно!

– Да. И с чувством своей вины за это он не справился. Через несколько месяцев после несчастья он хотел покончить с собой. Облив себя бензином, Винтер явился в детский сад своей дочери и с криками, что хочет сгореть так же, как и его сын, попытался устроить самосожжение.

– Боже всемилостивый! – вырвалось у Рикарды.

– Его удалось спасти, и он отделался только ожогами кожи головы, – продолжила фрау Зенгер. – Однако, к сожалению, именно это и явилось, скорее всего, причиной появления у него рака кожи. Но такая страшная болезнь – не самая главная его проблема.

Фрау Зенгер на мгновение замолчала, видимо решая, стоит ли ей выпить стакан воды, а потом добавила:

– Он попал в психиатрическую лечебницу, но и здесь ему не удалось избавиться от переполняющей его боли и ненависти к самому себе.

– Ненависти? – переспросил Тилль.

– Да. Он так ненавидит себя, что пытается вытеснить свою личность, ища, как улитка, новый дом. И даже самый маленький импульс – какая-нибудь картинка, разговор или телепередача, как я уже говорила, могут заставить сработать переключатель.

В этот момент Тилль поднял руку, как ученик в школе, и произнес:

– Получается, что когда он оказывается в этой комнате интен…

– Комнате интенсивного кризисного вмешательства. Верно. Когда он в последний раз в ней очнулся, то был вами, господин Беркхофф, думая, что его зовут Тилль, что он – пожарный и у него есть сын Макс, которого похитили. Однако внешне Винтер сохраняет свое настоящее имя, что значительно усложняет нам задачу по диагностике и лечению.

После таких слов ворот стал мешать уже не Тиллю, а фрау Зенгер, которая почему-то вспотела, несмотря на направленный на нее вентилятор.

– Мы никогда не знаем, какой личностью он себя вообразит, и поэтому каждый раз приветствуем его как нового пациента, – продолжила она. – Даже другие пациенты стали привыкать к такому, хотя некоторые из них вносят путаницу, когда начинают рассказывать Винтеру о событиях и поступках, о которых он не помнит, поскольку уже полностью переключился на новую личность.

Тут фрау Зенгер грустно улыбнулась и добавила:

– В прошлый раз, например, он считал себя детективом, который должен раскрыть махинации с выставлением счетов в нашей клинике. Самое интересное заключается в том, что ему на самом деле удалось встать поперек дороги одному из наших главных врачей во время своего «расследования».

С этими словами руководитель клиники сделала пальцами жест, означавший кавычки.

– Этому Касову? – уточнил Тилль, видимо знавший из газет о махинациях врача.

– Да, – кивнув, подтвердила фрау Зенгер. – Но еще до того, как он стал представлять для него угрозу, Патрик Винтер поменял свою личность.

– И стал мной? – уточнил пожарный, расстегнув ворот рубашки, который стал его душить.

– Совершенно верно. А поскольку Патрик Винтер не смог найти объяснения, почему он оказался в нашей клинике, то уцепился за то, что подсказал ему его воспаленный разум. То есть то, что легче всего было ему воспринять. Он вообразил себе, что его внедрили сюда под видом другого пациента, которого зовут Патрик Винтер, а он якобы на самом деле совершенно здоров и прибыл сюда для решения важной задачи. С тайной миссией, так сказать.

– И эта тайная миссия заключалась в том, чтобы найти нашего ребенка? – уточнила Рикарда, отпив глоток воды и поставив стакан на место.

– Да, – ответила фрау Зенгер. – Из сообщений «сарафанного радио» он узнал, что Трамниц тоже находился в «Каменной клинике». Вероятно, это и послужило своеобразным спусковым механизмом в перевоплощении в новую личность, чтобы заняться поисками Макса Беркхоффа.

– Можно его увидеть? – спросила Рикарда.

Ее муж тоже просительно посмотрел на руководителя клиники. Тогда фрау Зенгер встала и сказала: