размахивая при этом руками, и сам хватался за те дела, которые нужно было сделать быстро. Через час эвакуация была в полном разгаре. Юрий Мазуров отвечал за логистику. По радиосвязи нам подтвердили, что нам надо уходить немедленно, или мы рискуем застрять здесь на несколько дней. Мы видели, как на горизонте сгущаются тучи. Происходящее напоминало кадры нашей высадки, прокрученные в обратном порядке: люди ходили вверх и вниз от лагеря к берегу. В заранее оговоренное время красная самоходная баржа причалила к берегу. На ней приехали наши друзья, которые были в бухте Иванова. Мы так им обрадовались, словно не видели их целый год. «Нет, мы ничего не нашли», – сказали они, не скрывая своего разочарования. Ну что ж, может, в следующий раз повезет.

«Давай бери памятник», – нетерпеливо сказал Ержи. Мы с ним водрузили тяжелую мраморную плиту из Терсхеллинга на постамент, сконструированный русскими. Предполагалось, что Боярский будет открывать памятный знак, а Рене сделает фотографию. Именно так было дело больше 100 лет тому назад на Оранских островах, где подобный знак стоит до сих пор. Но на этот раз к церемонии установки памятника в Ледяной Гавани интереса никто не проявил. Оставшиеся на берегу участники экспедиции сходили в последний раз взглянуть на Благохранимый дом. Дирк и Херре показали те места, где были сделаны наиболее значимые находки.

На орудийной палубе. Реплика корабля Баренца. Харлинген. Август 2018 года

Моряки просили поторопиться. Ержи немного посовещался и Дирком и Хансом, а потом принял решение: потолочную балку мы заберем с собой. Если оставить ее здесь, она просто сгниет или ее заберет кто-нибудь еще. Если удастся преодолеть все преграды российской бюрократии и доставить ее в Нидерланды, эта балка займет свое достойное место в Рейксмузеуме. Четыре человека отнесли ее на плечах к берегу моря. В полдень последняя группа отплыла от мыса Спорый Наволок. Плашкот начал сдавать назад, и расстояние до берега росло с каждой секундой. Наконец плашкот медленно развернулся, тарахтя мотором, и взял курс на «Ивана Киреева». Настал момент прокрутить в памяти кораблекрушение, произошедшее здесь четыре века назад, и работу всех наших предшественников. Я всматривался в прозрачные воды залива и следил за тем, как наша тень скользит по желтоватым валунам на дне, надеясь увидеть какой-нибудь предмет, по-прежнему лежащий там и ожидающий своего часа. Уже вечером наше совместное пребывание в арктической пустыне казалось коротким, оставшимся позади эпизодом. Как и раньше, мы качались вместе с кораблем. Я лежал, обливаясь потом, на койке в своей душной каюте. В 3:30 у нас был чай, а в 7:30 – ужин, состоявший из картофельного супа, печеной картошки с чесноком и сгущенки с ломтиком хлеба. Сауна работала на полную мощность, и мы с Дирком, Херре и Питером сходили попариться. Ощущение было божественным. Я разглядывал в зеркале свое лицо – коричневое и грязное, но не запаршивевшее, лопнувшие сосуды в глазах, обветренную и покрасневшую от арктических ветров кожу, свалявшиеся золотисто-каштановые волосы, мягкие, как шерсть животного. Едва устроившись, мы встали и ушли. Только тогда я заметил, что все эти 10 дней пульсирующий гул двигателей не переставал звучать у меня в ушах.

ДОПОЛНЕНИЕ

СУДЬБА КОРАБЛЯ (СОГЛАСНО «ДНЕВНИКУ» ДЕ ВЕЙРА)

30 августа 1596 года: «Ледяные глыбы стали еще сильнее прежнего нагромождаться одна на другую у самого корабля […] Корабль был полностью окружен и сжат льдом, так что всё стало трещать и раскалываться, и показалось, что он разламывается на 100 частей; это было страшно видеть и слышать; волосы вставали дыбом при таком пугающем зрелище. В эту опасную минуту (когда лед, до тех пор крепко сжимавший корабль с обеих сторон, прошел под его днище) корабль вытолкнуло вверх, будто его подняло домкратом».

31 августа 1596 года: «Лед опять понесло с огромной силой, и форштевень оказался торчащим надо льдом на 4 или 5 футов, а корма находилась в трещине между льдинами».

2 сентября: «…Корабль опять пришел в движение из-за движения льда, и он трещал так сильно, что мы сочли благоразумным, несмотря на непогоду, перетащить на берег шкоут с 12 бочками хлеба и двумя бочонками вина, чтобы иметь пропитание в случае беды».

5 октября: «[Корабль] сидел во льду, возвышавшемся на 2 или 3 фута, и единственное, что мы могли предположить, – это то, что под нами всё промерзло до самого дна, а глубина здесь была 4½ фута».

10 ноября: «Наши люди отправились на корабль посмотреть, как там дела, и обнаружили, что в корабль попало много воды, которая стояла поверх балласта; но так как вода замерзла, ее невозможно было выкачать помпой».

18 декабря: «Мы заметили, что за те 18 дней, что мы не были на корабле, вода поднялась на дюйм, хотя это была не вода, а лед».

10 января 1597 года: «…Вода в корабле прибыла почти на фут».

23 января: «Взойдя на корабль, мы обнаружили, что воды здесь прибыло».

7 марта: «Мы видели всё больше открытой воды в море и у берега и боялись, что при таких бурях и передвижках льда корабль окажется на плаву и его унесет, в то время как мы, сидя взаперти в доме, не сможем спасти его».

4 апреля: «В тот день мы все вместе пошли на корабль, где вытравили канат, к которому крепился якорь, на тот случай, если корабль вдруг окажется на плаву».

4 июня: «Корабль находился на полпути между домом и открытой водой».

11 июня: «Погода была скверная, дул сильнейший ветер с NNW, так что мы весь день не могли ничего делать и очень боялись, что шторм взломает лед у корабля и унесет его в море».

ЯХТА БАРЕНЦА

Корабли того типа, на котором Виллем Баренц отправился в свое последнее плавание, в Нидерландах называли «яхтами», понимая под этим словом сравнительно небольшое, но быстрое и маневренное парусное судно. Четырехметровый фрагмент борта, находящийся в Москве, имеет усиленную обшивку в два слоя, каждый толщиной по 4 сантиметра (1,5 дюйма) [Hoving & Emke 2004]. Поскольку при строительстве кораблей соблюдалось строгое соотношение длины и ширины, можно заключить, что яхта Баренца имела 64 фута (19 метров) в длину и 20 футов (6 метров) в ширину, не считая 12-метрового бушприта. Ее порожний вес равнялся грузоподъемности – 30 ласт (нид. last или scheepslast, буквально – груз), или 60 метрических тонн [G. de Weerdt 2004, p. 83]. В период с 2010 по 2019 год в городе Харлинген группой энтузиастов была