был очень обижен молодым конферансье. За кулисами я слыхал, как Набатов отчитывал его:

— Вы что делаете?! Перед моим выступлением вы пели куплеты! Зная, что в программе есть скрипач, вы играли на скрипке и до выступления танцоров показывали пародию на балет! Это недопустимо! Я уже не говорю о том, что поете, играете и танцуете вы хуже нас, профессионалов в этих жанрах! Вы пользуетесь тем, что зритель снисходит, что он рассуждает так: «Петь, играть и танцевать — это же не дело конферансье, а он умеет! Правда, похуже, но умеет, значит, талант!»

И Набатов прав! Может быть, этим «всеумением» и объясняется исчезновение с эстрады жанров, в которых «похуже» выступают некоторые конферансье. Почти исчезли рассказчики. Где куплетисты? Нет танцкомиков… Поэтому, вероятно, многие артисты эстрады нередко предпочитают выступать с ведущим, а не с конферансье.

Иногда невольно думаешь: не следует ли вернуться к временам, так сказать, доконферансивным? Лет шестьдесят назад, до появления в России жанра конферанса, концерты (почти всегда благотворительные) организовывались так: дамы-патронессы и студенты объезжали премьеров и премьерш оперных и драматических театров и приглашали их выступить в концерте. (Кстати, помню такой случай: перед началом оперного сезона в Киеве антрепренер категорически запретил своему первому тенору петь в концерте: «Зачем же я еще до сезона покажу дамам и барышням, что мой Ленский, Каварадосси и Герцог — лысый, как колено? Ведь ходить в театр не будут!») Потом составлялась и печаталась программа, и она из года в год почти не менялась, менялись только исполнители. Вот познакомьтесь:

ПРОГРАММА

Артист драматического театра, г-н И.  К.  О р л о в - З а д у н а й с к и й  исполнит: «Белое покрывало», стихи М. Гартман-Михайлова, «Сакия Муни», стихи Д. Мережковского.

Артист оперного театра, г-н К.  И.  З а д у н а й - О р л о в с к и й  исполнит арии из опер «Тоска» Пуччини, «Кармен» Бизе.

М-зель  Н и н а  В о с т р я к о в а  исполнит: «Елка», музыка Ребикова, «Музыкальная шкатулка», музыка Лядова.

Ее превосходительство  Г е р т р у д а  О с к а р о в н а  г-жа  ф о н  Ш н е л ь к л о п с  исполнит русские народные песни: «Коробейники», «Раз полосоньку я жала», «Не шей ты мне, матушка» и другие.

Э л ь ф р и д о ч к а  ф о н  Ш н е л ь к л о п с  исполнит испанский танец «Качучу».

…И так далее.

Эти программы отпечатывались на салфеточках из тончайшей гофрированной бумаги, на обратной стороне которой помещалась реклама духов и мыла фабрики «Ралле и комп.». Эта же «комп.» и печатала программы, и поливала их одеколоном своего производства, и раздавала бесплатно.

Так, может быть, и теперь начать обходиться без конферансье, а войти в соглашение с парфюмерными фабриками?.. И состав концерта уменьшится на одну единицу и пахнуть хорошо будет…

Это, конечно, шутка, но вот как мы поступили в Театре миниатюр в 1939 году: все актеры поочередно вели программу. Когда кончалась пьеска, актеры выходили на аплодисменты и, оставаясь в своих образах, говорили о следующей пьесе. Скажем, Борис Васильевич Вельский, отыграв роль старичка склочника, перессорившего всех своих соседей по квартире, выходил на просцениум и пытался поссорить между собой зрителей, сидевших рядом, и попутно объявлял и комически охаивал следующую пьесу. Александр Семенович Менакер выступал с комическими песнями на слова Михаила Вольпина, аккомпанируя себе на рояле. Спев три или четыре песни, он «на бис» пел романс про того, кто будет выступать после него. Это было непривычно и очень нравилось зрителям.

Так что, товарищи конферансье, не помогающие артистам, смотрите, как бы ваши артисты не сговорились и не вытеснили вас из концертов собственным конферансом, а то и надушенными программками!

Иногда конферансье пытаются свалить вину на публику: дескать, хорошо было вам говорить тонкие остроты, аудитория была другая; теперь требуется острить погрубее и подоходчивее. Смело можно сказать им — ложь!

Когда конферансье в самом захудалом клубе говорит на тему, интересную слушателям, и говорит хорошим литературным языком, весело и остроумно, никакая «тонкость» не сделает его «недоходчивым»! Было бы только интересно!

Да и жалобы эти не новы! Всегда родители жаловались и жалуются на грубость и невоспитанность подрастающего поколения. Почти полтораста лет тому назад Пушкин писал об огрубении юмора в «высшем свете». Помните, в «Евгении Онегине»:

Тут был в душистых сединах

Старик, по-старому шутивший:

Отменно тонко и умно,

Что нынче несколько смешно.

А ведь в эти годы уже шутил Гоголь, шутил «тонко и умно», хотя и не был «в душистых сединах».

Одно время (еще совсем недавно) стало традицией огульно упрекать всех конферансье в некультурности; их называли профессиональными пошляками, непритязательными остряками, про их неостроумное остроумие сочинялись остроумные анекдоты, и, увы, очень часто эти упреки были справедливыми…

Чем же это объяснялось? Неужели не было остроумных и культурных конферансье? Нет, были, конечно, были. Но когда на фабриках и заводах, а потом на фронте количество концертов необычайно возросло, а квалифицированных конферансье не хватало, выступать в этом амплуа стали в массовом масштабе неудачники из драмы, домашние остряки и главным образом… эстрадные администраторы!

«А почему бы и нет? — рассуждали они. — Не боги горшки обжигают! Мы ежедневно слышим и Менделевича, и Амурского, и Гаркави, ничего трудного; разговаривают, острят, и никто не знает, сами острят или повторяют чужие остроты. Так почему мы не можем повторять их репризы, благо мы потихоньку их записали дословно».

И напяливали на себя чужой юмор, не по их мерке сшитый. И замарали, испошлили, огрубили этот тонкий жанр. Настолько, что на вопрос о том: «Кто вы?» — ответить: «Я — конферансье» — было стыдно! Этот жанр искусства, это амплуа стали неуважаемыми… Товарищи конферансье! Есть много способов снискать уважение, из них первый и необходимейший — не вызывать неуважения!

К счастью, период этот прошел, появились на эстраде молодые конферансье, может быть, в слишком многих жанрах умеющие и поэтому ни в одном не подлинные умельцы, но это культурные люди, хорошие и остроумные актеры. И часто к тому же авторы своих реприз. Я долго и подробно анализировал их недостатки и с огромным удовольствием снимаю с них хотя бы тень подозрения в непрофессиональности и в пошлости. К сожалению, не всех я хорошо знаю, но Милявский, Радов, Брунов, Барушной, Дитятев, Ольшеницкий и многие другие заслуженно нравятся зрителям — одним больше, другим меньше. И мне кажется, они все нравились бы больше, если бы выступали чуть поменьше! И очередной артист, стоящий на выходе, не бормотал бы про себя: «Кончай уж! Ишь, разговорился!»

Как-то женщина-администратор Всесоюзного гастрольно-концертного объединения сказала при мне: «Как мне спокойно, когда концерт ведет Гаркави! Я знаю, что пауз не будет, недоразумений не будет, обид не будет. Гаркави будет вести концерт, а не выступать! Конечно, он будет стараться иметь успех, но не за чужой счет!»

Потому, добавлю