Его нововведения особенно наглядны в эпитетах, которые теперь уже не поясняют и не дополняют слово, а лишь украшают его, например, «легко вращаемое сверло», или «быстрый бурав».

Иная манера свойственна эпиграмматистам эллинистического Востока, у которых мысль обычно богаче ее словесного выражения или же соответствует ему. Расцвет этой поэзии — первая половина III в. Ее лучшим представителем является Асклепиад Самосский (прибл. 320—290), которого отличает удивительное умение в немногих словах раскрыть глубину чувств, фиксировать некий определенный момент и передать настроение. При большой близости с эпиграммами Каллимаха стихотворения Асклепиада выделяются неподдельной страстностью. Поэт часто поручает своим слушателям или читателям дополнять воображением то, о чем он говорит так выразительно и лаконично. Тематика большинства стихотворений Асклепиада любовно-застольная. Изображая себя постоянным пленником Эрота, для описания своих чувств Асклепиад обращается к пейзажу, но отнюдь не к буколическому. Эта природа враждебна человеку, который всеми своими силами противостоит ей:

Снегом и градом осыпь меня, Зевс! Окружи темнотою,

Молнией жги меня, отряхай с неба все тучи свои!

Если убьешь, усмирюсь я; но если ты жить мне позволишь,

Бражничать стану опять, как бы не гневался ты.

Бог мною движет сильнее тебя: не ему ли послушный,

Сам ты дождем золотым в медный спускался чертог?[105]

(Пер. Л. Блуменау)

Герои Асклепиада — влюбленные юноши и гетеры, переживания которых локализуются в пиршественной зале или же в ночных блужданиях после пира, но изображаемые поэтом чувства сильны и искренни.

Двадцать два года прожить не успев, уж устал я от жизни.

Что вы томите, за что жжете, эроты, меня?..

(Пер. Л. Блуменау)

Или же

Пей же, Асклепиад! Что с тобою? К чему эти слезы?

Не одного ведь тебя Пафия в сеть завлекла,

И не в тебя одного посылались жестоким Эротом

Стрелы из лука. Зачем в землю ложиться живым?..

(Пер. Л. Блуменау)

Мотив всепоглощающей страсти и безответной любви, спасение от которой приносит одна только смерть, перейдет от Асклепиада в римскую любовную элегию. У последователей Асклепиада Посидиппа и Гедила, поэтов очень близких к нему, любовь обычно неотделима от пиршественного веселья, вина и всей порождающей ее обстановки. Например, одна из эпиграмм Посидиппа сочинена в форме надписи на сосуде с вином и современным читателям более напоминает застольный тост:

Брызни, кекропов сосуд, многопенною влагою Вакха

Брызни! Пусть оросит трапезу нашу она.

Смолкни, Зенон, вещий лебедь! Смолкни и Муза Клеанфа,

Пусть нами правит один сладостно-горький Эрот!

(Пер. Л. Блуменау)

Среди стихотворений Посидиппа немало эпиграмм, в которых поэт прославляет различные замечательные памятники архитектуры и искусства (храм Арсинои, Фаросский маяк и т. д.).

Расцвет эллинистической эпиграммы завершается к середине III в. В самом конце III в. в материковой Греции вспыхивает освободительная война против македонского ига и эпиграмма становится оружием политической борьбы. Алкей Мессенский возвращает в эпиграмму-эпитафию былые воинские идеалы спартанской доблести, прославляя борьбу и героическую смерть.

В конце II и в начале I вв. до н. э. эпиграмматическая поэзия распространяется все дальше на восток. Поэты Мелеагр и Филодем, уроженцы сирийского города Гадары, являются наиболее крупными представителями так называемой финикийской школы, которая в новых условиях возрождает традиции асклепиадовской поэзии. Однако искренность и непосредственность Асклепиада у них переходит в риторичность и декламационность; много внимания уделяется внешней отделке стиха, игре звуковыми и смысловыми фигурами, замысловатой красивости. Излюбленным приемом становится вариация своей или чужой темы.

Мелеагр — большой мастер эпиграммы, преимущественно любовной. Большинство его стихотворений — описание различных нюансов любви. Его возлюбленные носят вполне определенные имена, но их образы расплывчаты и неопределенны. Все эти Гелиодоры, Зенофилы — носительницы типической маски возлюбленной — воплощают любовь подобно тому, как сам поэт, также лишенный конкретных и индивидуальных черт, появляется в традиционном облике любовника, мир которого ограничен радостями и страданиями любви.

Неизменным рабом Афродиты и Эрота изображает себя Филодем. Но в его стихах в отличие от Мелеагра чаще прорываются шутливые нотки, маска становится более зримой. Когда же вслед за Асклепиадом он обращается к жанровым мимическим сценкам, накал подлинной страсти, взрыв затаенных чувств, типичные для асклепиадовских диалогов, исчезают у него вовсе:

— Здравствуй, красавица. — Здравствуй. — Как имя? — Свое назови мне.

— Слишком скора. — Как и ты. — Есть у тебя кто-нибудь?

— Любящий есть постоянно. — Поужинать хочешь со мною?

— Если желаешь. — Прошу. Много ли надо тебе?

— Платы вперед не беру. — Это ново. — Потом, после ночи.

— Сам заплати, как найдешь... — Честно с твоей стороны.

Где ты живешь? Я пришлю. — Объясню. — Но когда же придешь ты?

— Как ты назначишь. — Сейчас. — Ну, хорошо. Проводи.

(Пер. Л. Блуменау)

Сам Филодем, ученый эпикуреец, жил в Риме, а затем переехал в Геркуланум, в поместье, которое подарил ему его богатый покровитель из аристократического римского рода Пизонов. Филодем был одним из посредников эллинизирования римской культуры и приобщения Рима к греческому духовному наследию.

Эпиграмматическая поэзия проникала во все уголки, где только звучала греческая речь. Увлечение эпиграммой, которую впоследствии назвали нежнейшим цветком в саду поэзии, привело к созданию сборников избранных эпиграмм различных авторов. Первое известное нам собрание греческих эпиграмм было составлено Мелеагром около 70 г. до н. э. Мелеагр включил в сборник также свои стихотворения и дал ему название «Венок»[106]. Собрание Мелеагра, подобранное в алфавите авторов, легло в основу всех последующих антологий, включая подготовленную в X в. тематическую антологию византийского священника Константина Кефалы. По антологии Кефалы был составлен в конце X в. дошедший до нас сборник из нескольких тысяч эпиграмм, обнаруженный в конце XVI в. в университетской библиотеке г. Гейдельберга в Германии (Палатинская антология). До открытия Палатинской антологии греческие эпиграммы были известны в Европе по сокращенному извлечению из них, сделанному в конце XIII в. Максимом Планудой и сохранившемуся в автографе (Планудовская антология)[107].

ДРАМАТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ

Центром эллинистической драматической поэзии была Александрия, где Птолемей II организовал драматические агоны по образцу афинских и пригласил поэтов, образовавших так называемую Плеяду. Их произведения не сохранились, но, судя по заглавиям, трагедии того времени сочинялись на мифологические или исторические темы. Вновь поэты