С трудом проглотив застрявший в горле комок, я обхватила себя руками. В комнате вдруг стало холодно.

– Я много убивал, – продолжал Эктор. – Больше, чем могу вспомнить. Людей и чудовищ, чужие души. И это не то, о чем я хотел бы с тобой говорить. Мне кажется, что если ты узнаешь меня лучше, то магия твоего очарования мной – как наставником и мужчиной – развеется. Ты увидишь убийцу, старше тебя вдвое, с грузом проблем и ошибок, ответственности, сединой на висках и без каких-либо надежд на будущее.

– Нет у вас никакой седины.

– А как насчет всего остального?

– Я вижу человека верного своим принципам, – я подошла ближе и протянула руки, чтобы обнять его. Хотелось уткнуться носом в белую рубашку, ощутить, как мускулы перекатываются под щекой, напрягаются от любого прикосновения. Эктор вздрогнул, когда почувствовал, как я прижалась к его спине. – Надежного друга и хорошего учителя, готового отстаивать свое до последнего вздоха. Сильного, уверенного в себе и заботливого мужчину. Как по мне, это куда важнее вашего возраста и проблем.

– Ты меня идеализируешь.

Я пожала плечами.

– Возможно.

Отставив кубок, Эктор повернулся и подцепил мой подбородок, вынуждая поднять голову. Теплые пальцы коснулись щеки, вычертили на ней замысловатые завитушки.

Когда мужчина подхватил меня, чтобы усадить на стол и вклиниться между коленями, – я и не думала сопротивляться, а только улыбнулась, вспомнив его обещание.

“Я сделаю это снова”.

Верен своему слово, да? Это радует.

Крупные ладони приподняли и смяли подол платья, а дыхание Эктора оставалось ровным – мне показалось, что у него даже пульс не участился, когда у меня сердце в груди выписывало такие вензеля, что я по-настоящему испугалась. Вдруг меня сейчас удар хватит?

Вот это точно будет нелепая смерть!

Захотелось подразнить его, стереть уверенное выражение с лица и заставить задыхаться, дрожать, требовать большего.

– Можно?

Я невинно хлопнула ресницами и, получив в ответ короткий кивок, потянулась к пуговицам его рубашки.

Одна, вторая… Крохотные полированные кружочки выскакивали из петелек даже слишком быстро. Я закусила губу, пытаясь унять дрожь в руках и не торопиться так, но ничего не могла с собой поделать – очень уж хотелось прикоснуться к гладкой смуглой коже, потереться об нее щекой, вдохнуть пряный запах специй, черемухи и крепкого чая.

– Я никуда не убегу, – поддел меня Эктор, а я только показала ему язык и, как только рубашка разошлась в стороны, прижалась губами к коже, над сердцем.

Наставник ощутимо вздрогнул, а я мысленно возликовала.

Один-ноль, в мою пользу.

Впрочем, о подсчете очков я сразу же забыла. Руки сами заскользили вверх, вплелись в черные жесткие волосы на затылке Эктора, и я чуть не замурлыкала от удовольствия, чувствуя, как умело он распутывает завязки платья на моей спине.

Отстранившись, я поймала его совершенно шальной взгляд. От былого спокойствия остались одни “лохмотья”, и я завороженно наблюдала, как медленно светлеют темно-синие глаза, наливаясь морской, искрящейся лазурью.

Мы оба тяжело дышали, цеплялись друг за друга и замерли на долю секунды, прежде чем Эктор скинул рубашку и уперся руками в крышку стола, на котором я сидела.

Он нависал надо мной, и казалось бы – опасный момент, я должна была испугаться, но внутри только звучал уверенный голосок моего второго я.

Так и должно быть. Это правильно.

Пожалуй, это самая правильная вещь в мире.

– Не хочу медленно! – вдруг выпалила я.

Отчаянное, кипящее желание затопило меня от кончиков пальцев до кончиков волос, внутри все скручивалось с такой силой, что было почти больно, и если бы сейчас Эктор перешел к долгой и осторожной прелюдии, я бы умерла.

Точно умерла бы!

– Саша…

– Потом! Мы можем все правильно сделать потом.

– Потом?

Его глаза насмешливо сверкнули.

– В следующий раз.

– И когда же он, по-твоему, будет?

– Ой, да ну вас!

Мужчина рассмеялся и притянул меня к себе, прижал так тесно, что я пропиталась его запахом, почти вросла в сильное тело и с наслаждением принялась исследовать крепкие мышцы на его спине.

Я тихонько ойкнула, когда горячие ладони нырнули вниз, под платье. Дыхание сорвалось, с губ слетел тихий вскрик, и я попыталась отодвинуться, но Эктор держал крепко. Он сжал свободной рукой мой затылок и накрыл мой рот своим, мешая связно мыслить. В голове кто-то нажал на большую красную кнопку – и мир вокруг разлетелся радужными всполохами, а по телу прокатилась раскаленная волна, выгибая позвоночник и заставляя ерзать на крышке стола. Проглотив мой вскрик, Эктор придвинулся ближе, покрывая мои плечи и шею быстрыми, обжигающими поцелуями.

Его руки подхватили меня под бедра, чуть приподняли.

Взгляд обещал что-то такое, чему я даже не могла придумать название, и тут…

– Ай! – вскрикнула я, оставляя на широкой спине красные полоски от ногтей. Рефлекторно я вцепилась в плечо наставника зубами, сжала так сильно, что почувствовала привкус крови. Эктор зашипел и замер, его горячее дыхание обожгло мне шею, рассыпав по коже сладкие тягучие вспышки.

– Вот это неожиданность, – произнес он тихо, поглаживая меня по обнаженной спине.

– Еще какая!

– Ты не знала?

– Да откуда? У вас тут осмотр не проводят перед тем, как в Орден принять… ах!..

Откинувшись назад, я не могла сделать ни единого вздоха. Руки Эктора удерживали меня, будто в колыбели, а я отчетливо чувствовала, как перекатываются крепкие мускулы у меня под ладонями, как на коже выступает пот, а внутри становится жарко, невыносимо горячо, словно кровь превратилась в обжигающее пламя и неслась по венам, выжигая все сомнения, мысли, вопросы и оставляя только чистое, незамутненное чувство единства тел и душ.

Эктор впился в мои губы, сильные руки прижали меня, сдавили. Кожа к коже – я чувствовала бешеные удары его сердца, родившийся в груди сдавленный стон. Мы дышали одним воздухом, пропитывались друг другом, а через несколько бесконечных минут все утонуло, растворилось в ослепительной, кипящей вспышке, прошившей тело снизу вверх, от низа живота до самого горла.

Обвив наставника ногами и руками, я уткнулась в влажное от пота плечо и тихо рассмеялась. Захотелось.

От счастья.

От невыносимого, распирающего меня удовлетворения.

И совсем растерялась, когда по щекам покатились крупные слезы – а через секунду я уже рыдала не стесняясь. Самозабвенно, захлебываясь в словах, которые хотелось сказать, выразить все то, что кипело внутри.