Сангвинет выслушал несколько вопросов, на которые не нашел ответов. Рескирд прекратил утолять тоску в тавернах и борделях города, снова став прежним собой.

– Ты выглядишь словно сама смерть, – сказал он Браги. – Что случилось?

– Нас отправляют в Малые королевства.

– Гм?

– Если конкретнее – в Алтею. Одних. В общем, остается надеяться, что Сангвинет столь же хорош в роли капитана, как в свое время – сержанта.

Хаакен промолчал, лишь мрачно покачав головой.

Толстяк отчаянно работал руками и ногами. Ничего другого ему не оставалось – преследовавшие его парни слыхом не слыхивали о жалости. Осел, казалось, ему сочувствовал, семеня рядом и с несчастным видом закатывая глаза, будто спрашивая, выучит ли хозяин когда-нибудь свой урок. Перед ним маячила перспектива подхватить перерез горла – частую смертельную болезнь.

Насмешник катился под откос. Городок, из которого он бежал, назывался Линеке и напоминал, скорее, большую деревню, случайное скопление неотесанных мужланов. Но даже они поймали его на мошенничестве.

До него отчасти дошло, что с этой минуты следует поступать иначе – если, конечно, удастся уйти живым.

Парни из Линеке были решительны и настойчивы, но им не хватило выносливости, которой обладал Насмешник, сколь бы толст и ленив он ни был. Он продолжал молотить воздух руками и ногами, пока преследователи не отстали. Скрывшись с их глаз, он свалился без чувств на обочину и два дня не двигался с места. За это время он успел как следует подумать и наконец убедил себя, что прожить обманом ему не удастся.

Но что еще он умел, кроме того, чему научился от Саджака и ему подобных?

«Нужно найти покровителя, – подумал он. – Какого-нибудь дурака, унаследовавшего состояние». Криво усмехнувшись, он пообещал себе избегать азартных игр и неприкрытого воровства.

Его официальное занятие считалось в обществе вполне приемлемым. Конечно, он выманивал деньги под ложными предлогами, но его клиенты одурачивали сами себя. К нему относились достаточно терпимо, исповедуя принцип «покупатель рискует сам». Те, кто был достаточно легковерен, чтобы покупать его безумные советы и ядовитые средства для красоты, заслуживали того, что получали.

В конце концов он двинулся дальше, когда дали знать о себе голод и страх. Причиной страха стал проходящий через город отряд рыцарей. Он уже встречал похожих в окрестностях Воргреберга неделями раньше. Тяжеловооруженные воины избили его лишь за то, что он оказался чужеземцем. Побои он воспринял отнюдь не благосклонно, но это ему не помогло, хотя он становился отчаянным бойцом, когда его загоняли в угол. Нескольких он серьезно ранил, и его вполне могли убить, если бы не вмешался кто-то из рыцарей.

Кавелин считался типичным для Малых королевств государством – дикой мешаниной, где нормой был общественный хаос. То были земли слабых королей, сильных баронов и запутанной политики. Национальные границы редко определяли или ограничивали верность, союзы или заговоры. Войны между представителями знати были обычным делом. Неуправляемые феодальные порядки доходили до крайностей. Столь же обычной болезнью общества являлся барон-грабитель. Рыцарь с большой дороги с пустым щитом мало от него отличался.

Именно для подобных краев был создан Насмешник.

В Западном Кавелине сейчас царила суматоха. Тамошние бароны вцепились друг другу в глотку. Их небольшие войска чаще грабили невинных, чем сражались друг с другом. Вокруг полно было легкодоступной добычи.

Насмешник решил, что Дамхорст, выглядевший островком мира среди бурного моря, – идеальное место, чтобы начать свою наверняка недолгую карьеру.

Дамхорст, городок с населением в десять тысяч человек, оказался приятным, тихим и процветающим. Мрачный старый замок, возвышавшийся на утесе над городом, внушал достаточно страха, чтобы способствовать примерному поведению горожан, – барон Брейтбарт имел привычку жестоко расправляться с преступниками. Своим процветанием Дамхорст был обязан также отчасти тому, что сюда приходили с полей сражений солдаты, чтобы избавиться от добычи за низкую до смешного цену.

В окрестностях городской площади Насмешник обнаружил вполне репрезентативную выборку себе подобных, в которую успешно вписался, не выделяясь даже цветом кожи и акцентом.

Судьба незамедлительно подвергла испытанию его решимость. Его традиционный товар не особо годился для того, чтобы доить стремящихся убежать от вчерашнего и завтрашнего дня солдат. Лучше всего он умел обманывать тщеславных женщин. Но те, которых он встречал, в основном оказывались умудренными опытом дамами сомнительной репутации. Им вовсе не требовался его товар, чтобы продавать то, что от обычных клиенток Насмешника мало кто хотел даром.

Но судьба иногда проявляет жалость, порой предлагая взамен вереницы грязных усмешек единственный золотой шанс.

Стоял погожий день. Насмешник вынужден был признать, что в Кавелине большую часть времени стоит приятная погода. Лишь политики портили климат в этом маленьком королевстве.

Листья начинали менять цвет, что весьма его заинтересовало. В краях, откуда он был родом, деревья почти не росли. Глядя на яркие краски кавелинских лесов, он жалел, что не стал художником, чтобы запечатлеть навсегда их мимолетную красоту.

День был теплым и безветренным. Насмешник сидел на циновке посреди разложенного реквизита и вполглаза смотрел на мир. Даже тот печальный факт, что в кармане у него не было ни медяка, не приводил его в уныние. Он пребывал в мире с собственной вселенной, наслаждаясь редкой минутой идеальной легкости и гармонии.

А потом он увидел ее.

Она была прекрасна – молодая, красивая и преисполненная грусти. Она бессмысленно блуждала по площади, словно ей некуда было идти или она забыла, как туда попасть. Она выглядела хрупкой и крайне уязвимой.

Насмешник ощутил странное чувство – возможно, сопереживание, хотя подобного слова он не знал – само это понятие было ему чуждо. И тем не менее чувство это сподвигло его на определенные действия. Когда, продолжая случайным образом блуждать, она оказалась рядом, он тихо окликнул:

– Госпожа?

Взглянув на него, она увидела пару перчаточных кукол по обе стороны от круглого смуглого лица. Кукла на правой руке изящно поклонилась. Другая присвистнула.

– Где твои манеры, Поло, грубиян! – рявкнула первая и, метнувшись к свистевшему, с размаху ударила его по голове. – Веди себя прилично перед знатной дамой!

Насмешник подмигнул из-за руки и едва заметно улыбнулся. Девушка оказалась моложе, чем он сперва предположил, – не старше восемнадцати.

Первая кукла снова поклонилась и произнесла: