– Вот-вот, а когда список составлен, за него берутся другие бедные и отчаявшиеся дураки.

– Эй, погоди-ка, мы не бедные!

– Бедные-бедные. С тех пор как Торвальд Ном нас кинул. Признай, Лефф, он был у нас головой. Ты попытался его заменить, и к чему это привело? К прокля́тому списку с прокля́тыми именами.

Лефф поднял палец.

– Но теперь-то у нас есть Крупп. Он уже разыскал нам шестерых.

– Да, и мы их сдали. А знаешь, что случилось дальше? Дальше к ним посреди ночи стали ломиться мордовороты с угрозами или чем похуже. Из-за нас, Лефф, люди страдают. Серьезно так страдают.

– Страдают они из-за того, что не могут расплатиться. У них есть выход – бежать, причем не просто из города, а за сотни лиг – туда, где их никто не знает. Вот только они не бегут, а знаешь почему? Потому что запутались в сетях и сети их держат. Кроме того, у них здесь мужья, жены и дети. Да, жизнь тяжелая, но хотя бы все вокруг привычно. Понимаешь, о чем я?

– Не-а.

Лефф удивленно моргнул.

– Я хочу сказать…

– Чего они в эти сети-то полезли? В озере захотелось поплавать?… Да и дело ведь не только в долгах. Здесь еще шантаж и вымогательство, и я подумал…

– Нет-нет, Ожог. Я не собираюсь с этим связываться.

– Я лишь предлагаю обсудить все с Тором. Вдруг он что-нибудь придумает?

– Если он вообще появится.

– Появится, Лефф, вот увидишь. Мы же были партнерами. И вот он вернулся.

Разговор внезапно и без видимой на то причины оборвался. Ожог с Леффом некоторое время просто молча смотрели друг на друга. Они стояли у входа в таверну «Феникс». Лучше всего им думалось по утрам, но это быстро сходило на нет, и к вечеру они заваливались куда-нибудь, вялые, будто черепахи под градом, и односложно спорили о том да о сем, с каждым мгновением все сильнее распаляясь.

Не говоря более ни слова, они зашли в таверну.

Внутри на всякий случай огляделись и направились к столику Круппа. Тот сидел, воздев пухлые ручки на манер змей перед броском, затем набросился на пирожные, десятками громоздящиеся на бесчисленных тарелках, которыми был заставлен стол. Пальцы-челюсти молниеносно хватали беззащитные сладости и переправляли в рот – только крошки сыпались.

Не прошло и пары мгновений, как тарелки наполовину опустели. Щеки у Круппа надулись, перепачканный джемом рот еле закрывался, но коротышка умудрялся как-то пережевывать и глотать, шумно дыша через нос. Завидев Ожога с Леффом, он молча замахал руками, мол, садитесь.

– Однажды, Крупп, ты просто лопнешь, – заметил Лефф.

Ожог, как всегда, смотрел с искренним изумлением.

Крупп все-таки проглотил то, что жевал, и снова вскинул руки-змеи, глядя на гостей.

– Благословенные партнеры, не находите ли вы это утро чудесным?

– Еще не решили, – проворчал Лефф. – Мы так и не дождались Торвальда. Он послал гонца на пристань передать, что хочет встретиться здесь. Меняет планы, как будто нам не доверяет. Обидно, скажу я тебе, Крупп. До боли обидно.

– Нет никакой необходимости раздувать пожар подозрений до самых небес, о недоверчивые друзья мудрейшего Круппа. Однако печально знаменитый и почти известный отпрыск рода Номов слово сдержит, и Крупп с всеподавляющей уверенностью заверяет, что из скорбного списка скоро пропадет первое имя!

– Первое? А как же те шесть?…

– Так вы не в курсе? Ох, батюшки. Все до единого скрылись незадолго до появления жестоких вымогателей. Прямо злой рок какой-то.

Ожог схватился за лицо.

– Боги, теперь все начинать сызнова!

– Крупп, так не бывает! Их кто-то предупредил!

Крупп зашевелил кустистыми бровями.

– Да усладит ваш слух, что достоверность переданной вами информации сомнению не подлежит. Иначе говоря, свою задачу в отношении тех шестерых вы выполнили, а вот создатели данного списка, увы, сравняться с вами в эффективности не сумели. Итого сколько остается? Двенадцать? Если, конечно, не считать заспавшегося Торвальда Нома.

– Никакой он не заспавшийся, – возразил Ожог. – Вчера он выглядел вполне бодрым.

– Что ж, возможно, сладостное воссоединение выжало из него все соки. Однако Крупп склоняется к пересыпу, видя, как растерянно озирается искомое лицо… а, вот он нас и заметил!

Ожог с Леффом дружно обернулись. Действительно, к ним навстречу рассекал Торвальд Ном, чья широкая улыбка одновременно вызывала облегчение и беспокойство.

– Прошу извинить мое опоздание. – Торвальд подтащил еще один стул. – Ходил в цирюльню, а старуха предложила мне бесплатно подпилить ногти, сказала, что без бакенбард я очень даже миленький. Не знаю, можно ли представить более удачное начало дня? Ей, конечно, сто лет в обед, но комплимент от этого не перестает быть комплиментом, да? А ты, я так понимаю, Крупп. Кто еще в городе станет запихивать еду через нос, когда рот набит? Я Торвальд Ном, рад знакомству.

– Что ж, садись, новый друг. Этим прелестным утром Крупп милостиво пропустит мимо ушей двусмысленные замечания касательно его застольных привычек и использования различных отверстий, а сам, в свою очередь, отметит, что видит перед собой нищего, который вдруг разжился внушительным богатством, принарядился и прихорошился. И с превеликим облегчением добавит, что старые друзья Ожог и Лефф в скором времени благополучно нанесут визит некоему ростовщику Гаребу, ибо сегодня, как никогда, Гареб будет рад выплате долга.

Торвальд молча смотрел на Круппа с нескрываемым восхищением.

Левой рукой толстяк загарпунил пухлое пирожное, которое и впрямь, видимо, пыталось сбежать со стола, запихнул в рот целиком и принялся, сияя улыбкой, жевать.

– Деньги принес? – спросил Лефф у Торвальда.

– Чего? А, да, вот. – Тот достал кошель. – Всё до последней монеты, Крупп свидетель. Так что, Лефф, не пытайся меня надуть. И ты, Ожог, тоже. Отдайте деньги в руки Гаребу, и пусть он вам лично скажет, что я ему ничего не должен. А как вернетесь, угощу всех обедом.

Ожог переводил взгляд с Торвальда на Круппа и обратно.

– Что ты там говорил про Гареба? – спросил он наконец у коротышки.

Крупп проглотил еду, облизнул губы.

– Да ничего особенного. Вчера ночью некий дерзкий вор пробрался в его усадьбу и похитил все накопленное богатство. Бедный Гареб! И поговаривают, означенный вор украл еще нечто куда более ценное: честь супруги, по крайней мере, ее невинность в отношении внесупружеского соития.

– Постой, постой, – сказал Лефф. – Вор переспал с Гаребовой женой? А Гареб сам где был?

– Насколько Круппу известно, на сходке ростовщиков. Обсуждал важные дела и вдоволь угощался виноградом и прочими фруктами.

– То-то он обрадуется, – сказал Торвальд Ном, – когда узнает, что я возвращаю ему долг.