Когда в зале воцарилась тишина, османский посланник Сулейман Балтоглу, молодой и пышущий здоровьем юноша, выступил вперед и обратился ко всем собравшимся:

– Великий падишах, да продлит Аллах его годы, направил меня сюда, чтобы я мог говорить его устами и от его имени!

Голос Сулеймана немного дрожал от волнения, но было видно, что этот турок упивается оказанной ему великой честью.

– Знайте же, султан не хочет войны ни с кем из вас, – продолжил Балтоглу. – Он подтверждает все принятые ранее договоренности и клянется на Коране, что будет неукоснительно соблюдать каждый пункт мирного соглашения.

Турецкий посол сделал небольшую паузу.

– Если вы по-прежнему хотите мира, наш государь готов жить с вами в дружбе и согласии. Он обещает воздержаться от любых военных походов в ваши земли на ближайшие десять лет. Если же вы не принимаете эти условия и полагаете, что война – это лучшее решение… – продолжил он и обвел всех присутствующих взглядом. – Тогда великий падишах заверяет вас: его воины готовы к битве и ждут лишь приказа своего повелителя. Приходите и сражайтесь! Пусть в таком случае Всевышний определит победителя!

В заключение посол добавил:

– Мой повелитель грозен к врагам, но щедр к своим друзьям. В знак своих добрых намерений и независимо от исхода наших переговоров падишах направляет вам эти скромные дары.

«Скромные дары» вносили в течение получаса, и вскоре вокруг королевского трона выросла настоящая пирамида из золотых украшений, оружия, тканей, шкатулок и прочих поражающих воображение драгоценных вещиц.

Владислав был приятно удивлен такими подарками и, поблагодарив посла, сам взял слово:

– Ваш государь поступил мудро, согласившись на эти переговоры, и со своей стороны мы хотим заверить султана, что условия договора нарушаться не будут.

Но османскому послу такого заверения оказалось мало.

– Как известно, султан принес клятву на Коране, – произнес Балтоглу. – Он надеется, что и вы, Ваше Величество, соизволите подкрепить свои слова на Библии.

В зале послышался недовольный ропот, все взгляды устремились на короля. Но Владислав ответил все с той же добродушной улыбкой:

– Разумеется, я сделаю это. Пока же следует завершить все формальные процедуры. Надеюсь, вы наделены необходимыми полномочиями?

– Да. Падишах позволил мне говорить от его имени и удостоверять договоры своей подписью.

– Хорошо. Тогда завтра же и приступим.

* * *

10 августа 1444 года

Переговоры продолжаются, однако уже ясно, что в окружении Владислава слишком много противников любых мирных соглашений с султаном. Воинственные настроения подпитывают люди Чезарини, которые открыто призывают не вступать ни в какие унизительные переговоры с османскими варварами и как можно скорее продолжить угодное Богу дело по освобождению балканских христиан от мусульманского ига. Вдобавок пришло послание из Венеции, сенат которой пообещал прислать на помощь свой военный флот в случае, если Владислав вновь решится бросить вызов султану.

Очевидно, что подобные настроения не слишком благотворно сказывались на переговорном процессе. Едва прикрытая враждебность к турецким посланникам со стороны двора провоцировала ответную реакцию, и Сулейман Балтоглу, несомненно, чувствовал, что его миссия может оказаться под угрозой. Он старался как можно скорее уладить оставшиеся противоречия и покинуть эти недружелюбные земли. С ним был полностью солидарен сербский правитель Георгий Бранкович, для которого это мирное соглашение могло стать решением многих накопившихся проблем. Что касается Яноша Хуньяди, то он, как всегда, делал вид, что его исход этих переговоров вовсе не волнует.

День за днем продолжается эта скрытая борьба, участники которой используют все свое влияние на Владислава, чтобы убедить его в правильности своей позиции. Тем не менее переговоры подходят к концу, и, похоже, ничто уже не сможет помешать им завершиться успешно.

* * *

14 августа 1444 года

Сегодня мне удалось поговорить с Яношем Хуньяди по поводу своего возвращения на родину. Он сильно удивился, услышав мою просьбу, но не стал ни о чем расспрашивать и дал свое согласие. Теперь осталось дождаться окончания переговоров, и я наконец вернусь домой, что бы там меня ни ожидало.

* * *

15 августа 1444 года

Перемирие сроком на десять лет подписано!

Эта новость пришлась по вкусу далеко не всем, но теперь ничего нельзя изменить. Король Владислав, как и обещал, поклялся на Библии, что будет свято соблюдать все условия мирного соглашения и не посмеет нарушить его до тех пор, пока султан поступает подобным же образом.

На пиру, устроенном в честь этого события, больше всех веселилась турецкая делегация. Для еще довольно молодого Сулеймана Балтоглу это было первое серьезное поручение от султана, и теперь он наверняка мог рассчитывать на благоволение своего господина. Георгий Бранкович также был доволен проделанной работой. Он не раз лично встречался с османскими посланниками и смог выторговать настолько щедрые условия для своей страны, что многие теперь подозревали его в тайном сговоре с султаном.

Янош Хуньяди тоже присутствовал на этом пиру. Как верный вассал, он занимал место подле короля Владислава, однако все уже успели заметить – именно этот человек держит в своих руках власть над Венгерским королевством.

Имея непререкаемый авторитет среди войска, он с его помощью быстро подчинил себе всех местных банов65 и дворян, которые под нажимом воеводы выбрали Владислава своим королем. Другой претендент на престол – малолетний Ласло – вместе со своей матерью бежал в Чехию, где получил поддержку германского короля Фридриха, давнего противника Хуньяди.

От всех этих передряг воевода выглядел усталым, однако чувства его были обострены до предела, и ни одна деталь не могла укрыться от его проницательного взора. Хуньяди привык быть настороже, ведь от этого зависела не только его собственная жизнь, но и жизнь короля, которого он, похоже, любил как собственного сына.

Владислав, возможно, не подозревал, сколь многим приходилось рисковать воеводе, чтобы он мог восседать на своем высоком троне. В лице Хуньяди юный король обрел надежную опору, до тех пор, пока этот гениальный полководец жив, немногие осмелятся тревожить пределы его государства.

Пир затянулся на всю ночь, и лишь в самом его конце Владислав подозвал меня к себе.

– Я слышал о твоем намерении вернуться на родину, – сказал король. – Не могу одобрить его, но и не собираюсь удерживать тебя насильно. Поезжай, если хочешь, но, надеюсь, ты все же вернешься?

Этот вопрос поставил меня в тупик, ведь о возвращении обратно я даже не помышлял. Заметив мое замешательство, Владислав произнес: