С дружелюбной улыбкой я пересела к парочке бытовиков, которые держались за руки. На смуглой коже тонких запястий ярко выделялись белые ленты. У обоих было изящное телосложение, серая форма с черной отделкой сидела на них идеально. Темные волосы девушки уложены косичкой-короной вокруг головы, несколько завитков кокетливо выбиваются. Большие черные глаза-омуты похожи на осколки беззвездного неба, узкие губы плотно сомкнуты. Юноша тоже черноволосый — коротко стрижен, подтянут, собран, абсолютно закрыт и понятия не имею, о чем он думает. Красивая пара, гармонично смотрятся. Почему-то подумалось, что они станут самыми сильными соперниками.

— Мы не успели познакомиться! — улыбнулась я, но на мою улыбку никто не ответил. Кажется, они сверхсерьезно подошли к участию в Турнире.

— Эван Рок, Рита Рок, — ответил сухо юноша за себя и за свою спутницу.

— Необычная фамилия. И… одинаковая. Вы однофамильцы? — поинтересовалась я, хотя с языка чуть не сорвалось «женаты». Да ну! Не может быть.

— Обычная фамилия. Распространенная в Арвеноре. У нас половина деревни Роки, — пожал плечами парень. Он говорил с сильным акцентом, слегка растягивая гласные и произнося их гортанно. Девушка по-прежнему смотрела мимо меня и в разговоре участия не принимала.

Наступило неловкое молчание. Меня ни о чем не спрашивали, даже как зовут, и явно не собирались поддерживать светскую беседу.

— А я — Эмма Винтерстоун! Было приятно познакомиться, — стушевалась я и так и не дождавшись ответного «очень приятно», поспешила ретироваться.

Подошла к Морвину и устало прислонилась к стеночке рядышком. На его вопросительный взгляд покачала головой. Пусто.

И как люди умудряются сыщиками работать? Я всего полдня на этой работе, а уже чувствую себя выжатым лимоном.

Наконец, в зеркальный зал подошли преподаватели, наше «жюри» конкурса на сегодня, как я догадалась. Разумеется Леди Ректор, следом за ней Петтифи, а еще Тонк и… Аврора Оскотт. Вот уж кого мне видеть хотелось в последнюю очередь! Позже всех прибежала запыхавшаяся мадам Лизетт со своей очаровательной улыбкой, родинкой и ямочками на щеках. Они заняли места за столом в торце помещения, и у меня сложилось полное ощущение, что сейчас будет экзамен.

— Нет-нет, не сюда! — заявила вдруг леди Темплтон, когда увидела, что Морвин усаживает меня на свободное место, а сам садится на соседний стул.

Мы переглянулись. Леди Ректор продолжила:

— Для первого испытания просьба юношей уйти за ширму! Вы ни в коем случае не должны видеть своих дам.

С недоуменным видом парни послушались. Я совсем перестала что-либо понимать, когда оставшимся сидеть девушкам выдали по стопке бумаги, исписанной мелким почерком через строчку, и самопишущему перу.

— Каждый из преподавателей Академии получил задание поучаствовать в разработке самых сложных и заковыристых испытаний, чтобы мы выбрали без сомнений идеальную пару! — бодрым голосом продолжила леди Теплтон. — А первое вам — лично от меня!

Энтузиазм старушки и ее самодовольный вид начинали меня пугать. Да еще нервировало это зеркало дурацкое через всю стену, в котором отражалась пятерка девушек в серой форме с разным цветом воротничков. Еще больше нервировало то, что я не могу видеть Морвина за чертовой ширмой. Парням, кстати, никаких бумажек не раздавали!

Я вчиталась в надписи. По мере прочтения брови мои ползли вверх.

Они что, серьезно?!

— Милые барышни, прошу вас в ближайшие полчаса не издавать ни звука! Кто попробует вслух произнести то, что написано у них на листке, шепотом, бормотанием или еще каким-либо образом дать понять напарнику, что именно вы читаете или пишете — будет немедленно исключен с этого Испытания!

— Но там же какие-то глупости! Детская белиберда! — подала голос Матильда. — Мы такой ерундой в младших классах занимались!

— А я попрошу вас отнестись к заданию со всей ответственностью! — возразила оскорбленная в лучших чувствах Леди Ректор и нахмурила подкрашенные бровки. — Потому что имейте в виду — пара, которая сегодня покажет наихудший результат, будет отсеяна!

Мда уж. Как-то стало не до шуток. Кто бы и с какими мотивами ни пришел на конкурс, оставаться в числе неудачников совершенно не хотелось.

— Итак, если у вас больше нет вопросов, начинаем! — просияла Леди Ректор, которая, по всей видимости, своей задумкой довольна была весьма-весьма, аж светилась. — Правила просты. Девушки, вы должны в ближайшие полчаса очень быстро ответить на каждый вопрос из списка, которые вам раздали. Не задумывайтесь, пишите первое, что в голову взбредет! Отвечайте максимально честно! Помните, что от этого зависит успех. Вопросы у каждого свои, они не повторяются. Затем мы соберем записи и зададим вопросы вслух юношам. Посмотрим, сумеют ли они угадать ваши ответы, и узнаем, насколько хорошо они знают свою пару. Именно для этого нужна ширма — чтобы у ваших кавалеров не было соблазна подсмотреть, что вы пишете. Всем понятны условия? Тогда начинаем!

И она хлопнула в ладоши.

Я еще раз уставилась в список вопросов у меня на коленках.

Нет, она что — действительно серьезно?!

Нет, сначала вопросы были еще ничего. Ну, возраст там, например, цвет глаз, любимый цвет, любимое животное… но кажется, Леди Ректор сначала так бдительность усыпляла, потому что под конец разошлась до того, что читая ее вопросы я попеременно то краснела, то бледнела, то кусала губы, то зачеркивала написанное по многу раз, оставляя безозразные кляксы… В итоге все-таки вспоминала, что на вопросы надо отвечать честно, иначе ничего не получится, и скрепя сердце выцарапывала на бумаге верный ответ.

И лучше даже не представлять, что все вот это будут спрашивать сейчас еще и у Морвина. А он должен будет угадать, что я ответила, и тем самым доказать, что хорошо меня знает. Да еще и при всех! Стыдоба какая.

Особенно долго страдала я над двумя вопросами.

Один из них звучал как «Ваше любимое занятие?». Сначала я написала «лазать по деревьям». Потом поняла, что это не то. Морвин очень быстро меня раскусит и ответит правильно — у него-то ни стыда, ни совести! И тогда у нас получится расхождение, а это путь к проигрышу. Нужна абсолютная честность. Чтоб ей, этой Леди Своднице! Небось хихикала, когда вопросы составляла.

В общем, я в сердцах в очередной раз исчеркала страницу, и вместо лазанья по деревьям написала кое-что другое.

Предпоследний вопросец тоже был тем еще издевательством. Но в ответе на него я не колебалась ни секунды.

А самая большая подстава случилась на последнем. Над ним я зависала минут десять, наверное — пока нам не приказали сдавать бумажки. Только тогда я «отмерла», торопливо записала ответ и, стараясь даже не задумываться о последствиях, крепко-крепко зажмурилась и быстренько вложила бумаги в протянутую ладонь Леди Ректор. Быстренько — чтоб не давать себе повода передумать, отобрать бумажки и снова все исчеркать.