второй раз закапывал могилу своего дяди. Что он чувствовал, пока ворочал всю эту землю, я не знаю, но знаю, что я ощутила безмерную благодарность по отношению к нему за то, что он всё же не оставил меня наедине со всем этим…

Глава 21

Прошло три дня. Рагнар, когда не пытается наладить со мной контакт, бродит вокруг дома, осматривает ржавые останки кузовов давно вышедших из строя автомобилей, а по вечерам не выходит из своей комнаты. Один раз я заглянула к нему – он читал какую-то увесистую книгу. И он был не против пообщаться, да я снова ушла… Что-то мне как-то сложно с ним. С тех пор, как я отметила это, я решила подвергнуть своё поведение анализу и пришла к выводу, что, скорее всего, всё дело в том, что я увидела, как хладнокровно он добивал раненых трапперов. Да, они убили Маршала, а вместе с ним и важную – быть может, лучшую, – часть всех нас, да, если бы мы кого-то из них пощадили, это было бы не просто рискованно, но чревато опасными последствиями, да, кто-то должен был “зачистить” территорию, но… Но я предпочла бы никогда не увидеть того, как Рагнар выстрелил в затылок раненого парня, пытавшегося уползти от смерти на животе. Ведь это чрезмерно жестоко. Если только жестокость бывает не чрезмерной. Наверное, дело в том, что Рагнар, благодаря своему намного более богатому опыту, нежели мой, уже успел “перейти на новый уровень”, то есть приспособиться к новой реальности, а я всё ещё не догоняю… О, нет! Неужели я – тепличный нарцисс?! А он – дикорастущий кактус! Конкретно в данном случае, получается так, что ли. Вот ведь…

Кайя уверенно молчит. Она не произносит даже малейших звуков и совсем ничего не ест. И ещё я ни разу не видела её спящей. Но не могла ведь она не спать три ночи подряд? Должно быть, не могла… Но и спросить её об этом у меня нет возможности – она ведь в ответ может только положительно кивать или отрицательно мотать головой, и больше никаких пояснительных реакций от неё не прилагается. Маришка смотрит на неё странно, и мне не нравится этот взгляд, потому что он выражает такой страх, какой способен порождать бред. Эта женщина боится Кайю из-за того, что она теперь выглядит на пять лет старше своего реального возраста, и, честно говоря, эту боязнь невозможно осудить, но и ничего хорошего, чувствую, нам это не сулит. В конце концов, мы продолжаем обитать в доме человека, который начал побаиваться нас. Это нехорошо…

Диандра будто тоже негласно приняла обет молчания. Иначе я не могу объяснить, почему она произносит не больше пары фраз в сутки, и-то делает это через явные усилия.

Сегодня был тихий, спокойный день, так что после обеда я задремала за чтением винтажного журнала, который случайно нашла под кроватью, и в итоге проспала до заката. После восстанавливающего сна спустившись на первый этаж, я увидела Дию стоящей у окна в прихожей, расположенного рядом с входной дверью. Хотела бы я думать, что она наслаждалась красочным весенним закатом, окрашивающим алым цветом облака на западе, однако из этого окна открывался вид не только на красивый закат, но и на могилу Маршала, так что я не сомневалась в том, что она даже не видит, какого цвета сейчас небеса. Сходив на кухню, я заварила в большую эмалированную кружку порцию крепкого чёрного чая – чай в этом доме нам разрешается пить в избытке, – и добавила в него ложку мёда – а вот брать мёд нам никто не разрешал, но для Дии я готова пойти на воровство одной ложечки.

Вернувшись в гостиную, я прошла в прихожую и протянула старшей сестре подношение в виде бодрящего напитка. Я не была уверена в том, что она примет его, но она приняла, однако не отводя сосредоточенного взгляда от окна. Заметив эту маленькую деталь, я тоже посмотрела в окно и наконец поняла, что она смотрит вовсе не на захоронение Маршала – она сверлит взглядом Кайю, сидящую к нам спиной на перевёрнутом ведре, оставленном кем-то у могилы.

Неожиданно сестра заговорила, и то, что она сказала, заставило меня замереть:

– Это ужасная мысль, я знаю, но я смотрю на неё и задаюсь вопросом: почему она, почему не Маршал?

Я сглотнула колючий ком…

…Почему вакцина помогла Кайе, а не Маршалу? Мысль и вправду ужасная. Даже жестокая. Но как прекратить её думать тому, кто потерял самого дорогого для себя человека, который мог бы сейчас быть жив, если бы вакцина, которая по итогу оказалась действенной, сработала на нём?

Сделав глоток из кружки, Диандра развернулась через левое плечо, чтобы даже случайно не посмотреть на меня, и ушла в сторону гостиной.

Я вышла на улицу и направилась к Кайе. Каждый из нас посещает могилу Маршала по несколько раз в день. Чаще всех сюда приходит подумать о своём горе Диандра, но она никогда не является сюда в то время, когда здесь присутствует кто-то другой, хотя для остальных не видится проблемы в компании, даже наоборот. Быть может, наше общество невыносимо для неё из-за апатичного состояния, в котором она пребывает, а быть может, она всё ещё подумывает о самоубийстве, да вот только теперь не может его совершить из-за опрометчиво данного мне обещания, что только усиливает её апатию.

Подняв лежащее рядом с Кайей пластмассовое ведро, когда-то бывшее красным, но из-за времени выцветшее до бледно-розового цвета, я перевернула его и села справа от девчонки. Этот весенний вечер был прохладный и очень красивый – бодрящая свежесть охватывала тело со всех сторон, небо на западе пылало от алых красок закатного солнца, в голых зарослях кустов только начинала распеваться ночная певчая птичка.

Ни на что не надеясь, я произнесла не для того, чтобы получить ответ, а для того, чтобы быть услышанной:

– Я знаю, как тебе был дорог Маршал. У вас была особенная дружба…

– Он был мне как самый лучший на свете отчим, – внезапно ответила она, и я замерла, встретившись с ней взглядом. Наконец, приняв новое звучание, я произнесла:

– Вау… Какой у тебя теперь голос. Чистая мелодия. Чего до сих пор молчала-то? Я уже начала думать, не останешься ли навсегда немой.

– Слишком много всего.

– Да уж, событий немало.

– Нет, я не про это. Слишком много звуков, запахов, вкусов, красок… Всего. Я слышу десятки птиц, поющих, кажется, за многие мили отсюда, и вижу все оттенки этого невероятного заката, и чувствую невообразимые запахи ветра, травы, земли… И всё это одновременно. До сих пор