над ним мог затянуться надолго, поскольку он был правой рукой герцога Беррийского и участвовал во всех его делах. Более того, как государственного служащего, его прикрывал начальник, в данном случае все тот же могущественный герцог Беррийский. Преступления Бетизака были очевидны, но можно ли было его наказать? Под какой закон подпадали его преступления? Поиск ответов на эти непростые вопросы мог стать затяжным и трудным, но тут возникло подозрение обвиняемого в ереси, поскольку Бетизак был уличен в содомии. В недавнем прошлом катарского Юга такой случай "попахивал ересью". Для того чтобы довести дело до казни, Бетизак должен был признаться в своем преступлении, и Фруассар передает, как хитростью у него это признание вымогали: один провокатор посоветовал ему признаться в ереси, чтобы его передали Церкви, а церковный суд назначив епитимью его освободит. Так Бетизак, по словам Фруассара, попался в ловушку.

Другие источники, менее романтичные, настаивают на законности методов ведения дела. Жертвы Бетизака были освобождены из тюрьмы. Они не были помилованы, но их дела были рассмотрены должным образом, и суды признали их невиновными. Таковы были жители Юга. Королевского помилования для них было недостаточно. Они требовали справедливости, какой бы медленной и дорогостоящей она ни была. От этого зависело восстановление внутреннего мира в Лангедоке.

Во всем этом не было ничего, что могло бы заставить короля играть активную роль. Его задача состояла в том, чтобы принимать послов. Они прибывали из Арагона, Генуи и других мест, чтобы приветствовать Карла как своего соседа. В остальное время Карл играл в шахматы со своим дядей Людовиком Бурбонским и изучал незнакомую страну, в частности ее охотничью дичь. Однажды он выехал на соколиную охоту, в другой раз на охоту с гончими… И Карл с нетерпением ждал встречи со знаменитым Гастоном Фебом.

Гастон Феб, граф Фуа

Гастон Феб регулярно участвовал в войнах. В молодости он даже совершил "путешествие в Пруссию". Карл знал об этом и читал книги графа де Фуа об охоте. Прекрасно владеющий оружием, искусный охотник, славный и победоносный, Гастон Феб являл собой образец принца-рыцаря. Но рыцарство — это одно, а политика — совсем другое. Прежде чем Карл смог увидеть знаменитого героя воочию, необходимо было решить сложные и ответственные вопросы между ними как графом Фуа и королем Франции.

Дипломаты работали над этим больше года. Руководство этой деликатной миссией правительство возложило на маршала Луи де Сансера. Незадолго до Рождества 1388 года маршал, только что принявший в Тулузе командование в качестве генерал-капитана Лангедока, отправился в Ортез для встречи с графом Фуа. Переговоры преследовали вполне конкретную, но отдаленную цель: восстановить мир в Лангедоке, а в ближайшей перспективе — две связанные с этим задачи: получить согласие Гастона Феба, опекавшего юную графиню Булонскую, на брак девочки с герцогом Беррийским и организовать встречу на высшем уровне между королем Франции и графом Фуа.

Гастон Феб слыл жестким в делах, но его можно было привлечь на свою сторону деньгами. И действительно, 9 марта 1389 года брак был заключен. Очень быстро маленькая Жанна Булонская была передана представителям герцога Беррийского и после поездки в Авиньон, где ее кузен Папа Климент VII принял ее с большой помпой, вышла замуж за пожилого Иоанна Беррийского в Риоме. Шокирующий брак, который в другой обстановке вызвал бы шумный скандал. Невеста была еще ребенком. А ее опекуна обвинили в том, что он ее продал. После ожесточенных споров о нарядах и драгоценностях Гастон Феб договорился даже о расходах на воспитание кузины, и в конце концов ему было предложено 25.000 франков. Для герцога Беррийского это была небольшая цена за то, чтобы вместе с двенадцатилетней девочкой получить Булонское графство и неоспоримые права на Овернь. Что касается юной герцогини, то о ее чувствах мы знаем только одно: она была чрезвычайно благодарна Бюро де Ла Ривьеру, устроившему ее брак с благословения Папы и булонской партии.

Благополучно продав свою подопечную, Гастон Феб торг не закончил. Ему еще предстояли переговоры о его наследстве. Дело в том, что него не было сына. Вернее, у него его больше не было, если говорить о сыновьях рожденных в законном браке. Будучи пиренейским принцем, граф Фуа имел сходство с жестокими королями, свирепствовавшими в то время на Пиренейском полуострове. Незадолго до этого в темнице он собственными руками убил своего законного сына, заподозрив его в попытке отравления. И вот, когда Гастон Феб умрет, его княжество, такое сильное и сплоченное, может исчезнуть, поглощенное другими феодальными домами и возможно, разделенное на части. Старый граф не мог этого допустить. У него был внебрачный сын Жан и Гастон хотел, чтобы тот стал его наследником. Но как обойти непреклонный закон, не допускающий бастардов к наследованию? Гастон Феб, который всю жизнь был хитрым лисом, решил схитрить в последний раз. Он хотел используя политические обстоятельства, сблизиться с англичанами против французов, затем добиться дружбы Карла VI да еще и получить с него деньги.

Гастон Феб мог рассчитывать на своих многочисленных и верных союзников, баронов и рыцарей, которых он смог крепко привязать к себе, обменяв их оммаж на ежегодную пенсию. Но им надо было регулярно платить. Деньги и союзники — такова была сила графа де Фуа. Об этом хорошо выразился Жувенель дез Юрсен: "Граф был очень стар, но человек богатый и могущественный в смысле денег и людей". В прошлом Гастон Феб зарабатывал деньги острием меча, каждая победа приносила ему "жирные барыши" в виде выкупов. В старости он зарабатывал на дипломатии. Такая жадность к наживе была расценена как старческая скупость. Но если граф де Фуа хотел дать своему княжеству шанс выжить и передать его хоть и внебрачному но своему родному сыну, не должен ли он был оставить ему сокровища, с помощью которых покупается и сохраняется верность?

В будущем устоявшиеся обычаи помешали расчетам графа де Фуа. После долгих споров его владения перешли к его племяннику и законному наследнику. Но в конце 1389 года Гастон Феб, еще считая себя выше обычая, вел с посланниками короля мучительные переговоры. Наконец, 5 января 1390 года соглашение было достигнуто. Король Франции передал графу де Фуа пожизненные права на графство Бигорр и выделил ему 100.000 франков. В обмен (но это осталось тайной) Гастон Феб обещал завещать свои владения королю, если он сам умрет, не имея законных наследников.

Можно было бы сказать, что это сделка для дураков, если не понимать, что Гастон Феб хотел сделать с такой суммой денег, и если считать французских дипломатов настолько наивными, чтобы надеяться без труда получить наследство Фуа. Но пункты договора не следует воспринимать буквально. Карл VI, как наследник графства Фуа, в конечном итоге передаст его своему законному наследнику, но это произойдет как по его милости, так и по закону. Таким образом, король мог оказать давление на грозных пиренейских князей.

Наконец был достигнут неожиданный успех, успех ослепительный, поразительный для всех: