были распущены. Она прошла к алтарю, преклонила колени для краткой молитвы, встала, поприветствовала короля, а затем поднялась на высокий помост, покрытый золотой тканью. Таким образом, все могли видеть, как происходят обряды освящения.

После мессы все перешли в Большой зал дворца, который быстро заполнился гостями, слугами и толпой. Вскоре начался бешеный ажиотаж: парижане хотели увидеть королеву в золотой короне, сидящую за мраморным столом между Карлом и королем Армении, герцогиню Туреньскую, которую еще никто не знал, Жанну Булонскую, двенадцатилетнюю герцогиню, только что вышедшую замуж за толстого Иоанна Беррийского, прелатов, герцогов и принцесс….

Королевский стол был отгорожен от толпы деревянным барьером, который охраняли вооруженные до зубов сержанты. Но остальные столы были зажаты толпой. Один из них с грохотом опрокинулся, и дамы, схватившись за свои наряды, упали в обморок. Королеве мешала жара, и пришлось разбить над ней стеклянную крышу, чтобы дать ей немного воздуха…

Но эти неудобства не помешали ей насладиться десертом — главным блюдом любого королевского пира. В этот день, как и подобает династическому торжеству, в центре внимания оказалась живая сцена из времен Троянской войны. Деревянный замок высотой сорок футов был установлен на колеса. Четыре башни по углам изображали город, а более высокая центральная башня — дворец Илиона. Рядом с замком находилась палатка, представляющая лагерь греков, и корабль — их флот. Скрытые механизмы приводили эти декорации в движение. Из греческого лагеря и корабля высыпала толпа бойцов. Они напали на Трою, которая мужественно защищалась…

Толпа росла, накал страстей тоже. Наступило пять часов. Король и королева поднялись из-за стола и разными путями двинулись к Отелю Сен-Поль. Карл, избавил Изабеллу от еще одного проезда по улицам, отправив ее на лодке по Сене. В Отеле Сен-Поль состоялся еще один пир и бал, но королева на нем не появилась. Легко предположить, что ей требовался отдых.

Подарки от парижан

Во вторник возобновились светские церемонии. Парижане собрались у Отеля Сен-Поль, чтобы преподнести королю, королеве и герцогине Туреньской праздничные подарки. Они принесли изделия ювелиров и серебряных дел мастеров, которые должны были порадовать принцев-коллекционеров и продемонстрировать таланты парижских ремесленников будущим заказчикам. Подношение парижан стало еще одним поводом для инсценировки. Подарки были размещены на трех разукрашенных литаврах. Каждая из них сопровождалась процессией из сорока буржуа. И чтобы создать эффект контраста с утонченностью драгоценных изделий, носильщики выступали в одеяниях языческого и дикарского мира. Дарители короля были одеты как дикари, дарители королевы — в медведей и единорогов, а дарители Валентины — в "сарацина или татарина", одетых по-восточному, с белыми тюрбанами на головах. Возможно, эта идея возникла благодаря украшениям на сосудах, фужерах и ханапах, которые предлагались в подарок, поскольку парижские ювелиры того времени с удовольствием использовали эти экзотические мотивы.

Карл VI по достоинству оценил подарки. Он величественно поблагодарил парижан: "Большое спасибо, добрые люди, они очень красивы и богаты". Но как только буржуа удалились, он поспешил подробно рассмотреть дары, сказав своим камергерам: "Давайте посмотрим поближе". Карл был ценителем искусства. Валентина, хорошо воспитанная своей савойской бабушкой, нашла нужные слова, чтобы поблагодарить буржуа и город Париж. Что касается Изабеллы, то она не сказала ничего. Было ли это невоспитанностью или незнанием языка? Или это злой умысел слегка шовинистически настроенного хрониста, написавшего, что учтивость выражений, это качество, присущее только французскому королевскому роду.

Рыцарский турнир

Во второй половине дня начался рыцарский турнир. Во вторник состязались тридцать рыцарей, в среду — тридцать оруженосцев, а в четверг — все участники турнира. Эмблемой этих дней стало золотое солнце. Его уже носил Карл V. Карл VI с радостью сделал тоже самое. Золотое солнце тогда олицетворяло суверенитет, так что Людовик XIV был не первым королем-солнцем… Карл участвовал в поединках, как и в Сен-Дени, с пылом двадцатилетнего человека. Он даже получил приз, по мнению дам и герольдов, "как лучший из всех поединщиков". Хронисты, сообщающие об этом событии, не все разделяли энтузиазм дам и герольдов. Одни не хотели видеть, как король-священник старых времен превращается в короля-рыцаря новых времен. Другие считали, что король просто бессмысленно рискует своей жизнью, и, что это просто безумие. Но двор и народ рукоплескали, и Карл был счастлив и доволен своей ролью короля-рыцаря.

Заключительный пир

В пятницу вечером Карл дал заключительный пир для дам и фрейлин. В этот день десертов не было, но зато рыцари сражались в самом пиршественном зале на глазах у гостей, которые, как знатоки, наблюдали за поединками и считали хорошие удары. Затем все подошли поприветствовать короля и королеву. Пир был окончен.

Для мармузетов это был успех. Их идеи находили отклик. Во время праздника Париж дал свое безоговорочное согласие на обновленную монархию. Буржуазия своих денег не жалела. И ее щедрость себя оправдала официальным признанием особого места, отведенного государством для их состоятельных персон. Радостная толпа парижан вновь смогла лицезреть радостное лицо своего двадцатилетнего короля. Об Изабелле, героине праздника, сказать ничего нельзя. Мы видели, как она проехала в своей коляске, нарядная, коронованная и... безмолвная. В молчании она шла, преклоняла колени, делала глубокий поклон и усаживалась на трон. Ни один хронист не передал ни одного сказанного ею слова. В этот день, как и в день свадьбы, она сыграла ту роль, которая была уготована ей на протяжении всей ее долгой и печальной жизни, — роль величественной но немой фигуры.

Образ короля, оставленный нам праздником, гораздо богаче. Мы видим Карла в величественном облике. Мы видим его на турнире. Мы также видим его в узком кругу друзей или среди дам, с его любезностью, смехом и той величественной позой, которую он в одно мгновение оставлял, как только официальные делегации уходили.

Если присмотреться внимательней, то в этих различных появлениях можно обнаружить раздвоение его личности. Как мы уже видели, Карл до глубины души был захвачен своими королевскими обязанностями, которые сопровождали каждую минуту его жизни. Но в некоторые моменты, во время пребывания в Париже он, казалось, сбрасывал маску. Но когда он это делал? В тот ли момент, когда покинув дворец инкогнито ехал за Савуази? Или, наоборот, когда он, молчаливый и величественный, появился в Сент-Шапель в королевском одеянии? Это был Карл-человек? Или Карл-король? Есть только один момент, который, кажется, идеально объединяет две стороны его личности, — когда он галопом скачет по ристалищу с копьем в руке навстречу другому закованному в железо всаднику, в тишине, нарушаемой только восклицаниями о его победе. Но мог ли Карл быть этим победоносным, прославленным королем, этим галопирующим на коне королем-рыцарем каждый день своего правления?

Глава XIV.

Путешествие в Лангедок

Через неделю после заключительного пира Карл VI отправился в путь. Он выехал — с прекрасной свитой, но без королевы — навестить своих подданных на юге Франции. После майских празднеств и торжественного въезда Изабеллы в Париж "путешествие в Лангедок" стало еще одним