Итак, предстояло решить: что же мы будет играть? Гарри Ким, наш трубач, проявил дальновидность, предлагая не исполнять композиции Каунта Бэйси и других артистов, потому что в этом случае мы будем обречены на провал. Они были одними из лучших музыкантов за всю историю. Я помнил каждую ноту из альбома Бадди Рича Swingin’ New Big Band, так как постоянно слушал его с того момента, как впервые услышал его в 1966 году. Именно этот альбом открыл для меня новый великолепный мир музыки, который показал мне Каунта Бэйси, Сонни Пейна, Гарольда Джонса, Джо Джонса, Дюка Эллингтона и многих других. Я не собирался покушаться на эту святыню.

В общем, Гарри предложил сделать то, что никто другой сделать не мог: придумать новое инструментальное исполнение для моих песен (как во время работы в Genesis, так и из сольных альбомов).

Мы с Гарри встретились в Эрмансе. У него было много контактов серьезных музыкантов, которые могли бы помочь с аранжировкой, и мы с ним обсуждали, какой материал взять. Решили, что он передаст выбранные песни своим знакомым, а потом мы посмотрим, что из этого получится.

Я собрал умелых музыкантов, которые обладали достаточным мастерством, чтобы играть в The Phil Collins Big Band песни Фила Коллинза в стиле настоящего биг-бенда: в качестве специального гостя к Куинси и Тони присоединился Дэвид Сэнборн с саксофоном. Другими участниками были: Гарри на трубе, Дэн Форнеро (также на трубе), Луис Конте (перкуссия), Дэрил Стёрмер (гитара), Нэйтан Ист (бас), Брэд Коул (фортепиано), Артуро Веласко (тромбон), Эндрю Вулфолк (саксофон), а также музыканты из WDR Big Band. В итоге в состав входили примерно двадцать человек.

Учитывая такое большое количество музыкантов, которым придется играть вместе на сцене, я должен был предугадать, что конфликтов между участниками избежать не удастся. Но я никак не ожидал, что проблемы возникнут у кого-либо из лидеров группы.

Мы запланировали восемь выступлений, первое из которых должно было состояться в лондонском «Альберт-холле» 11 июля 1996 года в рамках концерта в честь первого официального визита президента ЮАР Нельсона Манделы в Великобританию. Он сообщил, что не хотел обычного формального ужина – он хотел вечеринку.

Таким образом, на концерте планировал присутствовать Нельсон Мандела, а также королева, принц Филипп и дочь президента ЮАР Зенани Мандела-Дламини. Кроме того, на вечере планировалось привлечь средства для Национального фонда – благотворительной организации, созданной для сбора средств на помощь малоимущим молодым людям ЮАР. Мне следовало бы выбрать не такое значимое и масштабное мероприятие для запуска своего нового проекта.

В начале июля мы собрались в Монтрё для репетиций. Репетировали до потери пульса. Мы подошли к этому очень серьезно. Наша музыкальная независимость требовала крайне серьезного отношения к делу. Тони Беннетт приехал к нам в последний день репетиций, чтобы пройтись по своему материалу.

Согласно нашему плану, он должен был появиться на сцене в середине выступления и исполнить несколько песен. Я и не думал просить его взяться за In The Air Tonight или Sussudio, как бы ярко и талантливо мы ни написали новую аранжировку.

Во время репетиций Тони Беннетт пел восхитительно. Играть на барабанах за его спиной, петь вместе с ним казалось мечтой, которую мне удалось воплотить. Куинси также оправдывал все ожидания: он был невозмутим и полностью вовлечен в проект. Он был для нас настоящим талисманом.

С нами также был Клод; в общем, в одной комнате собрались настоящие звезды мирового джаза. Во время перерывов мы разговаривали около рояля, обмениваясь забавными случаями и историями из жизни. «Помню время, когда Синатра… Бэйси сказал мне…» Я был на равных со своими музыкальными кумирами и просто не верил своему счастью. Я чувствовал, что наконец-то вырос, был принят в элиту музыкального мира и находился очень далеко от всех этих факсов, налогов, желтой прессы. Это было как глоток свежего воздуха.

После того как мы отрепетировали несколько песен, сольным исполнителем которых был Тони – включая Over the Rainbow, Old Devil Moon и The Lady’s in Love with You, – он предложил мне спеть в дуете с ним.

«Нет-нет, прости, Тони, но я не буду петь в этом туре».

Тони настаивал на своем и предлагал вместе исполнить песню Дюка Эллингтона Don’t Get Around Much Anymore.

«Эх, ладно, – согласился я неохотно. – Что нужно делать?» Я не уверен, что у нас все действительно получилось, но, возможно, благодаря нашей работе Тони понял, как исполнение этой песни должно выглядеть, ведь пятнадцать лет спустя он записал ее в дуэте с канадским эстрадным певцом Майклом Бубле, а еще через год – с панамским актером и певцом Мигелем Бозе.

Мы вылетели в Лондон на проверку звука в «Альберт-холле» перед выступлением в честь визита Манделы. Я был уверен, что мы отыграли великолепно и, несмотря на большую ответственность, концерт прошел на высшем уровне. Легендарный южноафриканский трубач Хью Масекела сыграл вместе с нами измененную версию Two Hearts, а Куинси проявил себя во всей красе на своем, по сути, первом выступлении на британской сцене.

После концерта состоялась встреча с президентом Манделой и королевской семьей. В тот день был и поворотный, открывавший новые горизонты вечер, и отличный концерт, и удачный дебют, и я также удостоился чести встретиться с настоящим политическим гигантом.

Наш второй и третий концерты проходили в одном из модных заведений Монте-Карло – Sporting Club. К несчастью, на фасаде здания было объявление о выступлении только The Phil Collings Big Band. Не было ни Куинси, ни Тони. Я запаниковал. Никто из них явно не обрадуется своему отсутствию на афише. Но я быстро начал думать, как это можно исправить, и немного порылся в ящике с инструментами. Итак, до того как музыканты и богачи Монте-Карло начали стекаться на вечерний концерт, над входом уже висела правильная афиша: The Phil Collins Big Band при участии Квинси Джонс и Тони Бенетта. Их имена были немного пониже, чуть дальше от лампочек, на черной клейкой ленте, но с тротуара это было почти не видно.

Еще одна проблема. После шоу один из ребят Тони подошел ко мне с выражением обеспокоенности на лице. Оказалось, что я недостаточно хорошо представил мистера Беннетта. Мне нужно уделить этому больше времени и внимания. О’кей, понял.

Затем другая проблема. После второго концерта Ральф Шэрон, пианист Тони на протяжении сорока лет, зашел ко мне в гримерную.

«Фил, у меня есть хорошая и плохая новости. Звучание получилось превосходным… но для Тони это все же громковато».

На репетициях мы играли даже громче, и Тони с удовольствием надрывал свои голосовые связки. Первые два концерта также были отыграны довольно громко, и снова Тони, как нам казалось, отлично справлялся со своей работой. Поэтому я не мог понять, как и почему вообще появилась эта проблема.

Но затем мне намекнули: кто-то рассказал Тони о том, что я большой поклонник Бадди Рича. В великом противостоянии Фрэнка Синатры и Тони Беннетта Бадди Рич всегда был на стороне Синатры, что вполне ожидаемо от исполнителя барабанных партий в альбоме Ol’ Blue Eyes. Но Бадди один раз все же сыграл с Тони, и после четырех или пяти песен Бадди, будучи, скажем так, провокатором (коим он всегда являлся), крикнул вслед уходящему со сцены Тони: «Хорошая попытка, Тони!»