Решающим аргументом, склонившим меня к согласию, было то, что мне не нужно было торопиться – они сказали, что это долгосрочный проект. И они не обманули: «Тарзан» вышел на экраны кинотеатров только спустя четыре года.

Это было предложение, от которого я не мог отказаться.

Подписав с ними договор, я полностью посвятил себя «Тарзану», взявшись за него с той серьезностью и целеустремленностью, с которыми я работал над всеми проектами. Для меня это был не просто анимационный фильм для детей. Меня попросили сделать что-то, что останется в истории. Это главная особенность диснеевских фильмов: они переходят из поколения в поколения, становясь, как правило (в случае с самыми великими из них), со временем только все более популярными. То же самое нельзя сказать ни об одной из рок-групп. Я и не думал, что «Тарзан» обретет такое же долголетие, как «Белоснежка». Но если мы все сделаем правильно (и, конечно же, если вся команда – художники-мультипликаторы, сторибордисты, сценаристы – сработает слаженно), то он будет актуален еще очень долгое время. Учитывая современную тенденцию придавать идеям разную направленность, «Тарзан» также мог стать театральным мюзиклом.

Но давайте не будем бежать впереди паровоза. Осенью 1995 года в Швейцарии, отбросив в сторону свою извечную проблему с уверенностью в себе, я начал писать. Я продолжал писать, писать очень много. Я написал неимоверное количество музыки. Я написал You’ll Be In My Heart, и Son of Man, и Strangers Like Me. Команда Disney была в восторге от моего энтузиазма, глубины и качества материала. Просто удивительно, на что ты способен, когда находишься в постоянном страхе.

Я вложил в этот проект всего себя, целиком и полностью, каждая его мельчайшая деталь была невероятно личной для меня. Колыбельная You’ll Be In My Heart зародилась на основе мелодии, которую я в своей голове пел для Лили, когда она была еще совсем маленькой. Я был настолько вовлечен в проект, что не ограничился простым написанием песен. Я слышал демоверсии песен Элтона Джона для «Короля Льва», и на них были только он, фортепиано и драм-машина. Я изо всех сил старался понять, как пишется музыка к фильмам, механизм ее создания. Поэтому мои демоверсии не были простыми любительскими записями – я делал их практически завершенными, готовыми песнями. Disney они очень понравились. А если твоя работа нравится Disney, ты чувствуешь себя на седьмом небе от счастья.

Тем не менее такой проект представлял собой настоящие творческие качели. В производство диснеевских фильмов всегда вовлечены сотни людей, то есть к твоей работе всегда будет множество дополнений и поправок. В таких проектах нет такой вещи, как сценарий; есть только примерный план. Он может измениться (и обязательно будет изменен) в любую секунду, поэтому и музыку тоже нужно будет переделывать. Персонажа могут вычеркнуть из сценария; значит, убирается и его песня. Повествование уходит в другую сторону – соответственно, текст песен должен быть переписан. Но меня это не беспокоило. Я много лет был частью музыкальной группы – я привык к совместной творческой работе.

Когда я взялся за этот проект, я думал, что исполнять все песни будут актеры, озвучивавшие персонажей «Тарзана». Disney придерживался именно такой политики: песни были важными деталями в развитии сюжета, поэтому их должны исполнять сами персонажи. Даже в мультфильмах с говорящими животными должна была сохраняться именно эта внутренняя логика Disney.

Еще одним здравым решением было то, что я буду следить за тем, как песни будут записывать в студии. Когда мы дошли до этого этапа, я отправился в студию в Нью-Йорке. В процессе написания песен я отправлял всей команде получившиеся демоверсии. Как оказалось (я не знал об этом), они очень их полюбили. Полюбили настолько сильно, что не могли представить себе, что кто-то другой может спеть их. Но они планировали попробовать. Гленн Клоуз, озвучивавшая гориллу по имени Кала (приемную мать Тарзана), должна была петь You’ll Be In My Heart, а Рози О’Доннелл (сводная сестра Тарзана Терк) – Trashin’ The Camp. До начала записи мне поручили поработать с Гленн над ее материалом.

До того момента я ни разу не задумывался о том, что, например, в In The Air Tonight драм-машина никак не участвует в слабых долях такта. Поэтому тем, кто не играет на барабанах, тяжело услышать ее – то есть им трудно понять, когда нужно вступать. И тогда я понял, что You’ll Be In My Heart построена по такому же принципу. И у Гленн никак не получалось осилить эту песню – она не могла вступить вовремя. Она пела на Бродвее, она умела петь. Но с этой песней случился простой ритмический диссонанс.

Стоя около микрофона в студии, я старался помочь, мягко (я надеюсь) говоря ей: «Нет, нет, нет, Гленн, должно быть вот так…» Но после огромного количества отчаянных попыток преуспеть руководители Disney начали в панике переглядываться, беззвучно сокрушаясь: «Что же мы, черт возьми, будем с этим делать?»

Гленн также расстраивалась все больше и больше. Она была милой женщиной; хотя, конечно, она никак не дотягивала до звезды эстрады, но через стекло в студии звукозаписи я видел, что она доходит до критической точки.

Мы записали совместную версию для камер, которые были установлены неподалеку (просто чтобы немного усилить давление) и обеспечивали некоторым материалом прессу. Было очень весело, и это помогло немного разрядить обстановку. Но вскоре напряжение снова возросло.

Начался перерыв, и мы быстро обсудили ситуацию. «Пусть Гленн поет-проговаривает первый куплет, а Фил споет остальную часть». Я кивнул, размышляя при этом: «Хорошо, но я все равно не в фильме».

Мы записали Гленн практически а капелла, а затем начал петь я, используя свое чувство ритма барабанщика. Наконец песня звучала прилично. Но я все еще думал: «Что же будет в итоге с музыкой к «Тарзану»?»

В конце концов руководство Disney решило: «Что ж, Фил, исполнять эту песню будешь ты». Более того, когда мы записали You’ll Be In My Heart, было решено, что я спою четыре из пяти песен к фильму. Впервые в диснеевском фильме персонажи не исполняли свои песни сами.

Большинство песен все еще были в строю, и я выдохнул. Теперь я пел в качестве скорее рассказчика, который тем не менее не участвовал ни в одном экранном диалоге. Нам удалось убедить Рози исполнить «скат», добавить немного джаза в Trashin’ The Camp, и она успешно справилась с этим. Но это была единственная песня фильма, которую исполнил сам персонаж.

Не буду врать: я был в радостном возбуждении от того, как все в итоге получилось. Теперь в диснеевском фильме будут не только мои песни, но еще и мой голос. Кроме того, я смогу исполнить песни так, как и задумывал изначально. Я очень этого боялся – ты пишешь песни, и вдруг их поет другой артист совсем иначе. Возможно, в бутафорском бродвейском стиле. Именно так, как я понял, и пишутся как мультипликационные мюзиклы, так и мюзиклы для Бродвея.

Единственное, к чему я не был готов, – это то, что мне также пришлось петь свои песни не только на английском языке. Так как обычно песни в фильмах исполняются самими персонажами, то в других странах их поют уже свои артисты. Но Тарзан не пел свои песни на английском, равно как и на японском. Так как Disney никогда не ориентировался на межнациональные границы и был популярен по всему миру – от Бербанка до Бангкока, – то безымянному рассказчику пришлось потрудиться еще немного. «Тарзан» был дублирован на тридцать пять языков – рекорд для диснеевского фильма.