Ну уж нет, больше я не стану оправдывать действия моей мамы.

– У нас мало времени!

– Мы не можем использовать ту женщину, – объяснил Рэй, в его голосе чувствовалось отчаяние. – Я попытался связать пульс Элизии с ее сердцем, но она очнулась. А без другого сердца у нас ничего не выйдет.

Темпе повернулась к нему.

– Значит, дадим моей сестре умереть?

– Она уже умерла, – ответила Нессандра. – Таковы правила. Мы следуем им уже пятьдесят лет.

– Да что вы? – возмущенно ответила Темпе, ее щеки пылали от гнева. – Лор тоже умер, но взгляните на него сейчас! Вы сами нарушили правила ради своего сына. Почему нельзя сделать то же самое для моей сестры? Вы моя должница! После всего, что вы сделали с моими родителями, а также с моей сестрой – неважно, был ли это несчастный случай или нет, вы сломали мне жизнь! Так исправьте свою ошибку, немедленно!

Мое сердце сжалось после ее слов.

Но лицо моей мамы осталось непроницаемым. Она умела соблюдать спокойствие в любых обстоятельствах.

– Ничего не поделаешь. Прости, но это правда.

Я с трудом встал на ноги и шатающейся походкой направился к Темпе. С каждой минутой я чувствовал, что ко мне возвращаются силы. А значит, совсем скоро Элизия умрет.

Я не хотел, чтобы это произошло! Напротив, я желал оградить Темпе от горя, которое сам пережил после смерти Калена.

– Прости, Темпе! – сказал я.

Она замотала головой.

– Нет, нет! Мне не нужны извинения. Я должна найти решение! – В ее голосе не было злобы, я видел, что она втянула плечи, как будто защищаясь от мира.

Мне хотелось обнять ее, хотя бы на минуту, но я боялся, что она отпрянет. Вместо этого я взял ее за локоть.

– К сожалению, такого решения нет.

Темпе посмотрела на каждого из нас. Никто не проронил ни слова.

– Что вы все на меня смотрите? Сделайте хоть что-нибудь!

У меня на запястье зажужжал эхопорт.

Оставалось пять минут.

– Вы убили мою сестру! – сказала Темпе и бросилась к моей маме.

Она сделала шаг назад, подняв руки.

– Я сделала то, что нужно, чтобы защитить Палиндромену, а также будущее нашего общества. Взяла жизнь одного человека в обмен на жизни сотен тысяч людей. Как ты не понимаешь?

Однако на Веренице островов мы видели иную жизнь. Там не использовали мертвых, чтобы продлить жизнь остальным. Разве мама не видит, что она перестала быть человеком в тщетной попытке победить смерть и горе?

У Темпе задрожали плечи.

– Осталось пять минут, Темпе, – сказал я. У меня внутри все сжалось от боли, когда я это произнес. – Попрощайся с ней, пока не поздно.

Темпе опустилась на колени перед сестрой и взяла в руки ее лицо.

– Она без сознания, – сказала она. – Я не смогу с ней проститься.

– Она еще жива и услышит тебя, – сказал я.

Темпе взяла сестру за руки.

– Эли, ты была единственной, кто наполнял мою жизнь смыслом. Я всегда чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег, – сказала она с грустной улыбкой. – Но рядом с тобой я никогда не была одинока. – Слезы катились по ее щекам, но она не пыталась их смахнуть. – Я всегда буду скучать по тебе, но постараюсь держаться. Обещаю тебе жить так, как должна была жить, когда ты погибла два года назад. Без страха, злобы и разочарования. Ведь ты сама меня этому научила. Потому что иначе это будет оскорблением памяти о тебе. Ты навсегда останешься в моем сердце. Станешь моей путеводной звездой, дорогой из светящихся кораллов, которая выведет меня из тьмы.

У меня перехватило дыхание от ее слов.

А ведь Темпе права. Если не жить полной жизнью, то получается, что это оскорбляет память тех, кто ушел.

Я забрал жизнь у Калена и потратил ее зря. Думая, что, спрятавшись от мира, поступаю правильно. А на самом деле я должен был жить на полную катушку. Ради него. Потому что сам он не мог этого сделать.

Каждая оставшаяся минута эхом отзывалась в моей груди. Наступил решающий момент.

Я подошел к Темпе и положил руку ей на плечо, ожидая, что она сбросит ее, но она не стала этого делать.

– У меня было мало времени, чтобы узнать твою сестру, но я успел понять, что она – одна из самых добрых и отзывчивых людей, которых я встречал в своей жизни. Она очень любила тебя. Уверен, если бы она могла, то обязательно бы сказала тебе об этом.

– Спасибо, – ответила она, а затем повернулась, уткнулась лицом мне в плечо и зарыдала.

Я обнял ее, надеясь хоть немного облегчить ее боль.

Я никогда не знал такой любви, которую испытывала Темпе к сестре и родителям. Моя мама выражала свою любовь весьма своеобразным способом. Это было скорее чувство собственничества по отношению ко мне. Она была эгоистична в своем горе и поэтому не захотела меня отпускать в тот день, когда я умер.

Но я не хотел думать только о себе. Это время прошло.

Несмотря на то, что сам я ни разу не испытал такой любви, которая была у сестер Алерин, я мог попробовать ее представить. Представить, как живу на Эквиноксе, хожу на Весенний Прилив вместе с Рэем и смотрю на выступление Элизии. Представить, как я обнимаю Темпе, и мы не танцуем, как это было на Веренице островов. Представить отблеск пламени в ее глазах и в моем сердце.

Но при этом сам я навсегда остался бы тем, кто утонул, а затем украл жизнь другого человека. Мне дали второй шанс, но я бездумно использовал его. А Калена уже не вернешь.

Пришло время исправить эту ошибку.

Элизия могла предложить этому миру гораздо больше, чем я. Она могла по-настоящему прожить свою жизнь. Без постоянного чувства вины. Могла общаться с друзьями и родными. Я убедился в этом за прошедшие двадцать четыре часа. Из нас двоих именно она заслуживала того, чтобы жить.

– Я так счастлив, что познакомился с тобой, моя прекрасная водная ведьма! – прошептал я, прижавшись губами к голове Темпе. – Я бы хотел провести с тобой еще много-много дней. Жаль, что нам придется проститься.

Она отпрянула от меня, в ее глазах застыл ужас.

– Что ты такое говоришь?

Я убрал слезы с ее щек.

– Я решил поступить так, как велит мое сердце. Исправить мамину ошибку. Будь счастлива, Темпе!

После этого я повернулся к маме и Рэю.

– Я прожил эти два года, взяв жизнь взаймы у друга, – сказал я. – Пришла пора отдавать долг.