В отличие от Левши, Сонни умел расслабляться. Левша же круглосуточно пребывал в образе мафиозо. Чем бы мы ни занимались, он вечно приплетал текущие дела. Таким образом он прятался от внешнего мира. Сонни вел себя по-другому, хотя был влиятельней и опасней. В ресторанах и на публике он держался как обычный человек. Не горлопанил, не заставлял таскать за собой сумки. За пределами криминального мира Сонни казался своим в доску парнем, с которым можно посмеяться и повалять дурака. И в такие моменты он никогда не порывался обсудить дела.

Его подружка Джуди была хорошим человеком, неглупой и честной девчонкой. Она не имела отношения к мафии и не особо представляла, чем занимается Сонни. Черный считал ее своей главной пассией и не посвящал в свои дела. Они познакомились в «Каса белла», когда Джуди там работала в баре. Но я знал, чем это все закончится, поэтому искренне переживал за нее, как переживал за всех случайных жертв непреодолимых обстоятельств.

Как-то раз Сонни увидел мини-пальмы в горшках вдоль дороги. Он тут же загорелся идеей посадить такие же возле своего дома в Бруклине:

— Прикинь, как все обалдеют? Пальмы в Бруклине, это ж надо!

— Пальмы растут только в тропическом климате, — возразил я. — Они не переживут бруклинскую зиму.

— В смысле? Они тут на жаре стоят, постоят и на холоде. Все равно ведь завянут, рано или поздно.

Пришлось купить пять или шесть пальм в горшках и отправить их курьерской службой в Бруклин.

Сонни обожал теннис, хотя совершенно не умел в него играть. Он частенько натягивал черные гетры и выходил на корт во дворе клуба. Мы проводили парные соревнования: я с Росси против Сонни с Красавчиком. Черный лупил куда глаза глядят и орал, что убьет нас.

Иногда мы с ним устраивали поединки по армрестлингу возле бассейна, во время отдыха. Сонни, как и я, любил потаскать штангу. Силы у него хватало, но у меня были преимущества в виде роста и более длинных рук, поэтому я без труда его обставлял. Постоянные проигрыши доводили его до бешенства, но он все равно продолжал вызывать меня на поединок. Причем только меня — больше ни к кому он с этим не обращался.

Как-то раз Сонни притащил в клуб флакон с какими-то таблетками. Таблетки назывались «Зумс» и предназначались для усиления потенции. Сонни выдал флакон Чико с пояснением:

— Эти колеса делают монашки-девственницы в Перу. Елдак после них стоиˆт как солдат на посту, тебе понравится. Отсыпь Донни на пробу и остальным парням.

Чико забрал флакон с собой. Мы сразу поняли, что внутри обычная кофеиновая смесь. На следующий день Чико явился в клуб и принялся нахваливать таблетки:

— Обалденная штука, Сонни.

— Я ж говорил! — обрадовался Сонни. — Ты дал парочку Донни?

— Неа, я сам все захавал. Там было-то всего двадцать штук.

— Все двадцать?! Ты чокнутый?

— Мне теперь никак не успокоить своего дружка. Я уже и стучал по нему, и душил его — все равно стояк.

— Нет, ну ты точно идиот! Это, блядь, тебе не игрушки, это перуанский препарат! Как ты вообще не окочурился?

Отношения с Траффиканте наладились, и мы решили хотя бы частично вывести «Кингс корт» в легальную плоскость, чтобы не привлекать к клубу лишнего внимания. Все игровые турниры переехали в небольшой магазин в паре миль от клуба, возле Дикси-авеню. Сонни выдал мне 500 баксов для залога. Мы перевезли туда все карточные столы, пригласили тех же покерных крупье и продолжили наши ночные турниры на новом месте.

— Делаем все по уму, — талдычил Сонни. — Старик жалуется, что у него пятьсот человек в распоряжении и они не справляются. Ему нужна свежая кровь, и это как раз мы!

Росси успел сойтись с парнем по имени Тедди, который промышлял ставками в городе. Он предложил свою помощь со ставками на футбол. Мы позвали его на встречу с Сонни, уселись впятером — Тедди, я, Росси, Сонни и Левша — возле бассейна в «Таитиан». Тедди начал хвалиться, что ворочает крупными букмекерскими делами. Сонни выворачивал его наизнанку: сколько лет этим занимаешься, как привык вести дела, как организованы ставки и так далее.

Когда Тедди ушел, Сонни выдал вердикт:

— Не хочу с ним работать. Он из себя великого спеца строит. Рано или поздно захочет нас наебать, и тогда на мне лишний труп окажется. Пусть Джо-Джо принимает ставки по телефону, а Чико принимает деньги и собирает выигрыши.

Сонни курсировал между Нью-Йорком и Флоридой. Он встречался с Траффиканте, пытаясь еще больше укрепить отношения. Восьмого августа он прилетел вместе с Левшой, позвонил мне на домашний и приказал нам с Росси явиться в кофейню при «Таитиан» к половине четвертого. «Он тоже придет», — добавил Сонни.

На встречу я решил взять передатчик.

Я поехал к агенту и забрал у него устройство. Мы с Росси пришли ко мне и начали тестировать передатчик. Росси позвонил по телефону агенту Майку Лансфорду, который сидел за приемником в нужном радиусе. Я начал говорить в передатчик, но Лансфорд сообщил, что ничего не слышит. Мы сделали еще несколько попыток, но сигнал так и не появился. Поджимало время.

— Ну вот какого хуя мы закупаем эти модные штуки, если они все равно не работают? — возмущался Росси.

Сложно передать всю глубину нашей досады в тот момент. От этой маленькой черной коробочки с антенной зависит не только успех операции, но и твоя жизнь. Ты ее таскаешь на себе весь день или всю ночь. Думаешь, что записал убийственную беседу. А в итоге оказывается, что на кассете одни шумы и хрипы. Или тишина. Или сигнал не дошел до приемника. Может, оборудование и было само по себе качественное, но его сильно заездили до вас. Никто не знал, в какой момент оно откажет.

Если меня застукают с передатчиком, то решат, что я осведомитель. Копов или агентов иногда отпускают — никому не охота убивать сотрудника при исполнении. Но кто меня примет за агента? Мы четыре года вместе занимаемся криминалом. Парни просто подумают, что я скрысился, и в таком случае вариантов нет. Я труп.

Так вот, у меня на носу встреча с Сонни и Санто Траффиканте, а этот говенный передатчик не работает. Хорошо, что мы выяснили это заранее. Но починить его не удавалось, и чем больше мы пытались, тем больше начинали психовать.

В конце концов я не выдержал и швырнул передатчик в стену. Он ударился в оконную раму и разломился пополам. «Ну, по крайней мере, другим