Солдаты пользовались и злоупотребляли так называемым правом завоевания, которое отдавало на их милость несчастных обитателей города, взятого штурмом. Булак был одним из наиболее богатых городов Египта, и наши солдаты взяли там огромную добычу, которую свалили в лагере возле Каира».

Однако наиболее откровенный и насыщенный деталями рассказ о трагической судьбе Булака мы находим в дневнике непосредственного участника штурма - капитана Франсуа:

«На восходе генерал Фриан велел напасть на Булак и обстрелять его гранатами из гаубиц. Повстанцы продолжали сопротивление, ведя огонь с террас домов. В 7 часов в нескольких местах начался пожар, вызвавший большое смятение в городе, построенном из дерева. Также наша артиллерия пробила брешь в стене.

Поступил приказ войти в город. Барабаны пробили атаку. Мы ринулись во вражеские окопы, коля штыками их защитников. Их трупами мы заполняли рвы. Мы вошли в город и стали поджигать дома - единственное средство справиться с мятежниками, поливавшими нас огнем. Тем не менее нам удалось проникнуть внутрь города, повсюду устраивая пожары. При взятии Булака среди мятежников были обнаружены английские офицеры, а среди убитых - французские дезертиры. Попавшие в плен европейцы были расстреляны без суда. Я сам среди нескольких захваченных мною пленных признал одного англичанина по его речи. Чтобы удостовериться в этом наверняка, я заговорил с ним на арабском. Он не ответил. Тогда я спросил: “Вы англичанин?” Он мне ответил на немецком языке, смешанном с английским. Убедившись, что это действительно англичанин, я выстрелил ему в голову. Так я выразил свою ненависть к этой нации - причине всех наших бед.

у врага было много убитых: штыками закалывали мужчин, женщин, детей. Невозможно установить точную цифру их потерь. У нас же из строя выбыли не более 200 человек, три четверти из них раненые. Среди последних - несколько генералов и старших офицеров.

Этот бой велся только штыками. Каждый боец нес в руке горящий факел, устраивая повсюду пожары. Почти половина города сгорела, включая значительное число складов, ведь Булак был кладовой каирской торговли. Однако, несмотря на катастрофу, там нашлось множество ценных ресурсов, которые в дальнейшем были распределены между частями армии для оплаты жалованья и содержания».

В течение всего дня, пока защитники Булака вели неравную и безнадежную борьбу, повстанцы Каира, видя с высоких зданий и слыша то, что происходило в пригороде, отчаянно атаковали французские позиции, пытаясь таким образом помочь своим соотечественникам. В отчете Мишо отмечается, что на правом фланге восставшие предприняли атаку из квартала Мясников, но были отброшены, после чего принялись обстреливать штаб инженерных войск, хотя и без большого успеха. Еще более ожесточенные боевые действия развернулись на левом фланге:

«Слева противник яростно атаковал святилище [Абу-Риш]. Батарея из двух орудий, стрелявших книппелями, обрушила его купол. Османы бросились к нам в окопы, выхватывали штыки у наших солдат и продвигались вперед с такой решимостью, что добрались до бойниц святилища. Хладнокровие наших гренадеров и ведение ими интенсивного огня заставили турок отступить. Те забрали с собою своих раненых и оставили мертвых».

Несмотря на отчаянные усилия повстанцев Каира, им не удалось помочь защитникам Булака. Французам в тот день повсюду сопутствовала удача. В итоге они добились несомненного успеха: ликвидировали очаг сопротивления у себя в тылу и завладели большими материальными средствами, что имело далеко не маловажное значение при сложном финансовом положении Восточной армии. Вместе с тем успех этот носил сугубо тактический характер. Падение Булака, расположенного в отдалении от основного театра военных действий, не наносило прямого ущерба обороне собственно Каира. А то, насколько эффективной в психологическом плане оказалась акция устрашения, которую французы произвели с демонстративной жестокостью, могли показать только дальнейшие события.

Пока в Булаке и Каире шли бои, французские саперы под землей не прекращали работы и к утру 16 апреля подвели мину под бывшую резиденцию Рейнье. Именно с ее взрыва и должен был начаться генеральный штурм города в ночь с 16-го на 17-е. В преддверии его по армии было распространено следующее обращение главнокомандующего:

«Солдаты!

Вам предстоит атаковать несколько кварталов города Каира. Если вы будете грабить, то вы сами сделаете так, что каждый дом станет вашей могилой. Вы не останетесь без награды, это я вам обещаю; но сначала надо победить и уничтожить наших врагов. Поэтому я приказываю каждого, кто будет застигнут за грабежом, предать смертной казни.

Клебер»

Почему появился такой приказ на другой день после того, что французы сделали с Булаком? Потому что в Каире французское командование преследовало принципиально иную цель. Если в Булаке ставилась задача произвести показательную экзекуцию - настоящий акт террора, призванный устрашить защитников столицы и подавить их волю к сопротивлению, для чего и были дозволены все возможные эксцессы, то в Каире речь шла о принуждении турецкого командования и лидеров мамлюков к капитуляции, которую излишнее ожесточение борьбы могло только осложнить. В той партии психологической войны, которую вел Клебер, важны были любые нюансы.

В ходе штурма предполагалось вновь широко использовать поджог домов. «Разведчики, занимавшие передовые посты, получили просмоленные факелы, - сообщает капитан Франсуа. - Им первым предстояло войти в город». Атака должна была начаться с наступлением темноты. Однако в тот день на стороне повстанцев оказались силы самой природы: с заходом солнца на Каир обрушился небывалый для тех мест ливень. «Это был первый ливень, который я увидел в Египте», - отметил Франсуа в дневнике. Французы моментально лишились одного из своих главных средств ведения уличного боя - возможности поджигать здания. Наступление пришлось отменить. Одна из колонн дивизии генерала Рейнье, раньше других начавшая движение, была возвращена на исходные позиции уже после того, как вступила в огневой контакт с неприятелем. Она отступила, потеряв 5-6 человек ранеными.

Правда, по словам ал-Джабарти, боевые действия продолжались и в ливень. Однако, согласно его версии, французы в тот день одновременно штурмовали и Булак, и Каир, что противоречит данным всех остальных источников. Очевидно, в данном случае арабский хронист смешал воедино события разных дней. Тем не менее зерно истины в его сообщении о жестоком сражении под дождем, возможно, все же есть. Мишо сообщает о развернувшихся у святилища Абу- Риш кровопролитных боях утром 17 апреля, когда ливень, возможно, еще не закончился. Но там инициатива атаки исходила как раз от повстанцев. Днем ранее, 16 апреля, они, установив пушку перед святилищем, открыли по нему интенсивный огонь, пробив в стене здания брешь. В ночь на 17-е французы под дождем притащили в святилище тяжелое, 8-фунтовое орудие, из которого с утра начали обстреливать вражескую батарею. В ответ неприятель пошел в атаку, но был отброшен, потеряв до 30 чел. убитыми и ранеными.