– Ладно, ладно, слушай. Горская Банница – особое место,там живет великая кудесница баба Катарина. Она за двое суток людей омолаживаетлет эдак на двадцать абсолютно естественным путем, ясно?

Я кивнул. Ну, в общем и целом, да. Остались мелкиенестыковки.

– Что имеется в виду под естественным омолаживанием?

– Ах, это секрет! Особая маска, пилинг,водоросли, – затрещала Кока. – Бабка своих тайн не выдает. Она непринимает никого с улицы, только по записи и через знакомых. Нас Эстер тудапристроила.

Услышав имя Эстер, я совершенно успокоился и мысленноперекрестился. Ну что ж, пусть отправляются куда угодно. Они уже дышали впещере «горным» воздухом, потом мазались грязью, теперь собрались кцелительнице. Скорей всего, бабуся обложит их лопухами и отстегает крапивой.Вреда от таких манипуляций не будет, Эстер очень разумна, спасибо ей. Очевидно,даме хочется свести меня со своими племянницами, вот она и старается.

– Поезжайте, конечно, – улыбнулся я, – нопочему на ночь глядя?

– Эта Катарина начинает лечение в полночь, –дуэтом запели дамы. – Ваня, отнеси сумки к машине, мы вызвали такси.

Спустя полчаса я, усадив троицу в новенькую «Шкоду», пошел всторону парка, в котором была назначена встреча с Михаилом. Нет, все-такиНиколетта с Кокой нелогичны. Говорят, что недавно справили тридцатилетие, асами отправились к старухе, которая гарантированно «снимает» с вас двадесятилетия. Подруженьки рискуют трансформироваться в младших школьниц.

Посмеиваясь, я добрался до пустынного в это время парка иподнялся вверх по дорожкам. Глухая тишина стояла над дорогой. На секунду мнестало не по себе, сначала послышалось чье-то сопение, потом легкие шаги.

– Кто тут? – крикнул я. Звуки стихли. Я продолжилпуть. Человеку свойственно бояться темноты, ему чудится черт знает что.

Беседка Шопена находится на горе, ее окружают огромные,раскидистые ели. Место это является в Ковальске одной из главныхдостопримечательностей, в первый день мы ходили сюда фотографироваться иувидели человек двадцать с «Кодаками». Но сейчас отдыхающие спали, и я оказалсявозле беседки один, ежась от сырости.

Деревянное сооружение, выкрашенное белой краской, было неосвещено. Очевидно, никто не любит так поздно посещать эту глушь. Кстати, втемноте беседка, в которой, по преданию, целовались Шопен и Жорж Санд[18],выглядела очень мрачно. Темные деревья окружали романтическое место, былопрохладно, дул свежий ветер.

Я подошел к ступенькам и крикнул:

– Есть тут кто?

– Да, поднимайтесь, – донесся из темноты глухойголос, – ступайте сюда, здесь, по крайней мере, не сифонит.

Я протиснулся внутрь и едва различил на скамейке крупнуюфигуру.

– Михаил Стриженов?

– Он самый, – ответил мужик, – а вы кто?

– «Бугаев-шоу», пошли.

– Куда?

– Ну, сначала ко мне в гостиницу, а потом в Москву.

– И как вам только удалось меня отыскать, –покачал головой Михаил, – я думал, что лихо спрятался. Давайте покурим?

Я сел около него и вытащил сигареты.

– Пришлось попотеть.

– Сами догадались?

– Да.

– Не верю.

– Почему?

– Ну… одному такого не сделать.

– Да нет, все я сам.

– Неправда.

– Я редко лгу.

– Так как же вы меня нашли?

Я хмыкнул и выложил все.

– Уж не знаю, что вам будет за убийства, мое делопередать вас Бугаеву, – этими словами я завершил рассказ.

– И вы уже поставили его в известность?

– Сейчас вернемся в отель, и я попробую дозвониться домоей хозяйки.

– Ладно, – улыбнулся Михаил, – пошли. Яникого не убивал, просто прятался. Объясню все чуть позднее. Давайте коньякуглотнем на дорожку, продрог весь.

С этими словами он вытащил из кармана фляжку.

– Вот стаканчик один, вы первый хлебните.

Я трясся от холода, как больной поросенок, глоток коньякаоказался очень кстати. Поэтому я поднес к губам холодный край «фужера», вдохнуларомат напитка, пригубил… Все завертелось вокруг, и я увидел прямо перед собойплохо обструганные доски, неровно покрытые белой краской.

– Ваня, – раздался знакомый голос, – эй,открой глазки, спящий царевич.

Я с трудом разлепил веки и застонал.

– Что? Плохо? – озабоченно поинтересовался голос.

– Качает.

– Кто?

– Не знаю. Кровать раскачивается.

– Нет, все нормально, тебе это кажется.

Кое-как я повернул голову и увидел Нору, как всегдавосседавшую в инвалидном кресле. Дурнота мигом прошла.

– Я в Москве?

– Нет, в Праге.

– Но… вы здесь… каким образом?

– Позволь тебе напомнить, что человечество давноизобрело самолеты, – съехидничала Элеонора. – Сел в «Боинг» – иту-ту, до Чехии рукой подать. Знаешь, где Кока с Николеттой?

– Уехали омолаживаться в место под названием ГорскаяБанница, к бабке Катарине. Что со мной?

– Все нормально, спи, – ответил из тумана другой,не менее знакомый голос.

Я повернул свинцово-тяжелую голову и сквозь частую чернуюсетку, скачущую перед глазами, узрел Максима.

– Макс! Ты!

– Ага.

– Но как ты здесь очутился? Зачем?

– Должен же кто-то сопровождать Нору, – фыркнулдруг, – спи, потом побалакаем.

– Не хочу, я выспался.

– Эй, – позвал Макс, – идите сюда.

Слева материализовалась девушка в белом халате, она откинулаодеяло, я почувствовал легкий укол и провалился в темноту.