Его слова отрезвили Полковника.

– Не начинай, Гэвин. Мы уже в деле. Назад пути нет.

Снаружи послышались крики. Полковник вышел на платформу; Гэвин последовал за ним.

Внизу они увидели Карлоса с его Защитниками – всего семь душ. Все – верхами, позади одной из лошадей – маленькая тележка, в который лежал Велес, связанный и частично прикрытый парусиной.

Карлос, широко улыбаясь, отдал Полковнику честь.

– Мы это сделали! – крикнул он.

Полковник тоже отсалютовал ему.

– Точнее не скажешь.

– Надо двигаться, – сказал Карлос. – Пока не рвануло. Слишком много их разбежалось по каньонам. Очень скоро об этом узнают все.

Полковник кивнул, и Защитники ускакали.

– Чувствуешь? – спросил Полковник Гэвина. – Революция. Она в воздухе.

Вдалеке прогрохотал гром. На щеку Ане упала тяжелая капля. Над их головами тяжелыми волнами катились облака, затмевая и без того тусклое небо. Она просто поверить не могла, что совсем скоро опять будет темно, что всю ночь и большую часть дня они шли и шли все по тому же ущелью, сквозь бесконечный лабиринт скал, валунов, расселин, каждая из которых вела в новом направлении. Шли, прилагая немалые усилия, чтобы не свалиться в одну из бесчисленных дыр и бездонных провалов. Шли и шли, и все же не пришли абсолютно никуда.

– Ты уверен, что это был твой дед? – спросила она Чета.

– Это был он.

– Но он же был с ними? С этими налетчиками… С Карлосом?

Чет ничего не ответил.

– Тебя это не беспокоит? То есть, ты правда думаешь… – Она пыталась подобрать нужные слова. – Чет, ты уверен, что ты хочешь найти его теперь, после всего?

– Я должен.

– Что это? – спросила Ана. Из темных провалов пещер и ям вокруг них доносился еле слышный шепот, почти шипение, от которого по коже побежали мурашки. – Оно же должно где-то кончиться, – сказала она. – Правда?

Чет прикусил губу; по нему было видно, что он зол и разочарован. Ане подумалось, что ни одному из них не хотелось говорить вслух очевидное: они – в Чистилище, и да, каньоны здесь могут тянуться бесконечно. Или все это время они просто бродили по кругу. Или, что еще хуже, направлялись прямиком в Ад.

Ана еще раз оглядела высившиеся над ними черные утесы. Казалось, они были высечены из обсидиана или какого-нибудь другого твердого полупрозрачного камня. Стены были скользкие, с острыми, как бритва, сколами, вскарабкаться по ним не стоило и думать. Они пытались, дважды, и оба раза дело заканчивалось тем, что один из них – или оба – срывались.

– Эй, – сказала Ана. – Смотри. Следы!

В этот раз следы принадлежали не им. Тропа, по которой они шли, пересекалась с другой, более широкой дорогой, и в пыли темнели десятки отпечатков копыт.

– У них и фургон есть – видишь? – Она указала на две колеи, отпечатавшиеся поверх следов копыт. – Думаешь, это они? Кто-то из банды Карлоса?

– Какая, в общем-то разница, – сказал Чет. – Лишь бы вывели нас отсюда.

Они пошли по следам, и впервые за много часов Ана ощутила что-то вроде надежды. А потом на нее упало еще несколько капель – крупных, тяжелых. Минуту спустя дождь шел уже вовсю, быстро превращаясь в ливень. У них под ногами потекла вода; дорога становилась ручьем.

– Господи, – сказал Чет.

– Что теперь?

– Следы.

Вода смывала их.

– Черт, – сказала Ана. – Будем надеяться, что вскоре перестанет так лить, или нам придется плыть.

По каньону прокатился долгий, пронзительный визг – как ногтем по стеклу. Казалось, он никогда не прекратится; у Аны заломило зубы.

У Чета был мрачный, но решительный вид.

– Мы справимся, – сказал он, ускоряя шаг. Они шли так быстро, как могли, но небо становилось все темнее, и все гуще хлестал дождь, барабаня по голым скалам вокруг. Каньон погрузился во тьму, и вскоре они перестали видеть даже тропу у себя под ногами. Ане показалось, что она видит, как что-то движется в скалах: при каждой новой вспышке молнии они будто меняли очертания.

– Осторожно! – закричал Чет; очередная молния высветила разверзшуюся перед ними расселину. Ана попыталась остановиться, но поскользнулась; Чет успел поймать ее до того, как она упала, и оттащил от обрыва.

– Мы не можем идти дальше! – крикнула Ана. – Только не так!

Чет помотал головой.

– Мы должны.

– Чет, ничего же не видно! – Вода уже почти достигала колен. – Вон там! – крикнула Ана, указывая скальный выступ футах в двадцати над дном каньона.

Чет неохотно кивнул, и полез за ней по каменистому склону. Под выступом они обнаружили небольшую пещерку, совсем сухую. Ана заползла внутрь, рухнула на землю и шумно вздохнула. Чет пролез следом и сел рядом, привалившись к камню спиной. По каньону эхом прокатился еще один визг. Такой же, какой они слышали раньше. Только гораздо ближе. Чет вытащил нож, внимательно наблюдая за входом.

Грохотал гром, дождь барабанил по скалам. Ана закрыла глаза и попыталась представить себе, будто она – опять маленькая, дома, в Сан-Хуане, и слушает гром, лежа у себя в кровати. Чет положил руку ей на плечо, и она сжала ее. Всего одно движение, но в тот момент оно значило для нее все.

Мало-помалу она погрузилась в сон.

Сеной смотрел на Ламию, которая вышла на крыльцо. В тусклом лунном свете над ней еще витал призрак былой красоты, той Ламии, которую он полюбил, прежней Ламии – до той страшной трагедии, до того, как Гэвин выстрелил в нее, до того, как время поступило с ней безжалостно.

Она прикрыла глаза, купаясь в бледном свете луны.

Он подкрался ближе, держась теней, смакуя ее образ, как ценитель искусства – свое самое любимое произведение: ее грациозную длинную шею, ее тонкий стан. Он жаждал прикоснуться к ней, провести пальцами по обнаженной коже, взять за руку, – казалось, его сердце вот-вот разорвется. «Какая часть моей любви, этой всепоглощающей страсти – истинна, – подумал он, – и какой частью я обязан ее чарам? Не все ли мне равно? Если эти чувства – лишь колдовство, пусть я буду околдован навечно. Ведь весь этот мир – лишь иллюзия, дым и зеркала».

Он сделал еще один шаг, ближе.

– Я знаю, что ты здесь, мой ангел, – сказала она. – Я слышу, как бьется твое сердце.