Карлос сдвинул густые брови. Он и понятия не имел, как ответить на этот вопрос.

Внутри трех меньших шипов, венчавших шлем Кашаола, сформировались три глаза, и каждый смотрел прямо на Карлоса, внутрь него.

– Знаешь ли ты, чего хочешь? Связан ли ты чувствами или сам пишешь себе заветы? Преклоняешь ли ты колена с мучениками – или сетуешь с филистимлянами? Несешь ли ты на плечах вес тысячи крестов? Может, ты садист, кровожадный ублюдок? Кто ты, Карлос? – Существо склонилось к нему, и Карлос встретился глазами с собственным отражением в тусклом зеркале забрала. И эти глаза – его собственные – зажили отдельной жизнью, впиваясь в него яростным, пробирающим до печенок взглядом. Сперва Карлос увидел себя еще мальчиком, вот он еле сдерживает слезы, а сестра Филлис все хлещет и хлещет по его пальцам своей острой линейкой, брызжет кровь. Вот слезы все-таки полились, он всхлипывает, рыдает взахлеб, и весь класс смеется над ним – не громко, а потихоньку, у него за спиной. А вот он – рядовой-первогодок в армии, и сержант Джонсон, этот зверь в образе человека, вновь и вновь цепляется к нему, только к нему, на потеху остальным. Вот он стоит всю ночь напролет по стойке «смирно», в одном нижнем белье, пока другие упражняются в остроумии за его счет, сыплют шуточками. Потом тюрьма, и Педро, толстяк Педро и его шайка, пользующие его по очереди, и вкус вазелина во рту. Но Педро он убил. Решил, что с него хватит. Решил, что никогда, никогда больше не позволит себя иметь – ни монашкам, ни копам, ни гребаным уркам в тюряге. И когда отморозки Педро явились за ним, перерезали ему горло и оставили истекать кровью на полу камеры, он подумал о Педро, о его мозгах, брызгами застывших на гантели, и улыбнулся, да, улыбнулся. И сейчас Карлос видел в отражении ту маниакальную улыбку, то дикое лицо, и окровавленные пальцы, тщетно зажимающие шею, и, когда он уже думал, что больше не вынесет, его глаза – те, что в отражении – закрылись, отпуская его.

Карлос отшатнулся, моргая и протирая глаза. Они горели так, будто он смотрел на солнце. Он заметил на губах демона тонкую улыбочку; создание, казалось, получало удовольствие от его дискомфорта.

Три глаза на шлеме князя Кашаола закрылись.

– У тебя что-то есть для меня?

– Что?.. – На секунду Карлос забыл, зачем он вообще сюда приехал. – О… Да, – сказал он неуверенно, стараясь собраться с мыслями и выкинуть из головы видение собственной смерти. – Да, есть. – Карлос помахал Джиму и Хьюго, и те вручную подкатили к ним маленькую тележку. Карлос отбросил парусину, под которой лежало обвязанное веревками, искалеченное тело Велеса.

Князь Кашаол подошел, глядя сверху вниз на поверженного бога.

Карлос сорвал с головы Велеса мешок.

Велес сморгнул, увидел князя Кашаола, и его глаза широко распахнулись, задрожали уголки изуродованного рта.

Князь Кашаол улыбнулся.

– Два бога за два дня. – Он протянул руку и ущипнул Велеса за морду. – Ну и как оно тебе, Велес, знать, что никто никогда больше не услышит твой голос? – Он опять обратился к Карлосу: – Скажи мне, как прошла битва? Какие потери? Надеюсь, твоя армия не сильно пострадала?

– Да это была просто прогулка. Мы застали их врасплох. Велес был повержен прежде, чем понял, что вообще происходит.

Князь Кашаол кивнул; казалось, он был доволен.

Приободрившись, Карлос продолжил:

– Теперь, когда Господин Хоркос и Велес больше нам не мешают, Стига и Лета, считайте, наши. Остальные боги все слишком обособлены, и в любом случае гордыня помешает им объединить силы. Даже царица Хель не сможет продержаться долго сама по себе. Как только я захвачу контроль над портовыми городами, что ж, игра будет окончена. Беглецам из Ада прятаться будет негде. Мы будем вам головы телегами возить. – Карлос разгладил себе усы. – Осталась только одна проблема. Старая добрая Алая Леди.

– Пойдем, – сказал князь Кашаол. – Я кое-что тебе покажу. – Он подвел Карлоса к черному фургону и кивнул Гару. Тот прыгнул внутрь фургона и поднял крышку длинного ящика; внутри лежало нечто среднее между небольшой пушкой и мушкетоном – короткий ствол с раструбом, костяной приклад и спусковой механизм в форме дракона.

– Только посмотрите на это, – сказал Карлос. Не удержавшись, он провел рукой по черному металлу. На ощупь он казался гладким, как стекло: ни трещины, ни оспины, ни малейшего изъяна. – Божественно, просто божественно.

– Да, божественно. Выковано в адском пламени великим чародеем Джараолом. Когда-то – кузнецом Небес. Мы сражались вместе, Джараол и я. В великой войне против Бога. А теперь мы снова объединили силы ради общего дела. Ему тоже с лихвой досталось от князей Люцифера.

Карлос поднял на него глаза. В первый раз он услышал хоть какой-то намек, что Кашаол был у Люцифера не в фаворе.

Князь Кашаол, порывшись, достал откуда-то у себя из одежд сверток размером с кулак и положил рядом с мушкетоном. Карлос вдруг понял, что это и был заряд – осколки металла, тщательно завернутые в промасленные тряпки.

– То золото, что находится здесь, – сказал князь Кашаол, указывая на сверток, – и то, из которого выковано копье – оно родом из самого Рая. Оно упало вместе с ангелами… Это их мечи и копья. Среди князей оно считается величайшей ценностью, и добыть его крайне непросто. Мне пришлось пойти на экстраординарные меры, чтобы достать это. Но только благодаря алхимии Джараола нам удалось создать сплав, годный для подобного выстрела. И… Я покажу тебе кое-что еще. – Демон откинул плащ, открыв висящий у него на поясе большой револьвер, сделанный из того же черного сплава, что и пушка. Он вытащил оружие из кобуры. – Пули для этого пистолета покрыты тем же самым золотом.

– Это шутка? – восхищенно сказал Карлос.

– Когда мне удастся раздобыть еще Божьего золота, Джараол обещал выковать еще один. Быть может, однажды такой будет и у тебя.

Карлос был не в силах отвести глаза от пистолета. «Пистолет, из которого можно убить бога, – думал он. – Ну, вскоре убийство этих хренососов станет практически спортом».

– Наши планы близятся к воплощению, – сказал князь и улыбнулся. Он погладил оружие своими длинными скрюченными пальцами, будто любимое животное. – Победа над Велесом еще больше укрепит мои позиции. Вскоре я смогу вернуть себе все, что было у меня украдено… А потом и кое-что добавить. – Его голос теперь напоминал рычание.

Демон бросил пистолет обратно в кобуру и поднял забрало. К удивлению Карлоса, на него глядели не какие-нибудь красные буркала, полные ненависти и огня, а ясные, светящиеся живым умом глаза. А еще в этих глазах была грусть – глубокая, страшная грусть того, кто потерял все.

– Карлос, я использовал все мои связи, дернул за все нити, чтобы создать это оружие, отдал все, что у меня было, мои кольца, мой собственный небесный клинок. Я украл у самого Люцифера. Если меня постигнет неудача, моя участь будет куда горше, чем судьба Хоркоса и Велеса. Так что я не буду играть с тобой в игры. Я не буду оскорблять тебя речами о лояльности и преданности, о каких-то возвышенных идеалах. Потому что я вижу в твоем сердце, что ты – человек, который служит лишь самому себе, и именно такую душу я искал. Потому что такой, как ты, поймет, что своих целей мы сможем добиться лишь сообща, а нет союза крепче, чем тот, что основан на необходимости. – Он немного помолчал, вглядываясь в нависающие над ними скалы. – Армии у меня нет, и потому риск пойти на монстра, подобного Алой Леди, был бы для меня слишком велик. Но, что более важно, мы оба знаем – мое участие не должно быть раскрыто, иначе на меня обрушится кара как Люцифера, так и каждого из Единобогов. Но ты – душа. Ты ничем не связан, и у тебя есть армия. Уже доказавшая свою силу. Карлос, ты сможешь выполнить свою часть уговора. Ты сможешь сразить Алую Леди, а затем все портовые города станут твоими. Ты сможешь стать императором. Подумай об этом. Пока ты будешь отсылать мне души, я продолжу снабжать тебя оружием, способным защитить твое королевство. Мое собственное королевство тоже будет расти, а вместе с ним – и влияние при дворе Люцифера. Поверь, неплохо иметь союзника при дворе Люцифера. Старые боги слабеют. Кто знает, быть может, однажды, с моей помощью, ты завоюешь себе Елисейские поля.