Но опять же, это было, блять, непрофессионально!

Когда Стас уже раза на три представил себе эту картину и раз двадцать себя за неё отругал, краем глаза он заметил на экране какое-то шевеление. Нахмурился, оглянулся, устремляя взгляд на телевизор, да так и замер – ощутил подвох. В это же мгновение в дверь громко постучали. Настойчиво так. И Стас даже видел, кто именно явился по его душу.

– Кажется, не у меня одного кулаки сегодня чешутся, – усмехнулся Вероцкий, пальцами зачёсывая назад влажные волосы, и устремился к двери.

Всевидящее око камеры не обмануло: на пороге стоял Влад Ежов собственной учительско-геймерской персоной. И сейчас он как никогда напоминал – нет, не ёжика! – нахального котяру, который привык, что всё в жизни ему даётся просто так.

Кулаки зачесались ещё активней, но Стас упорно подавил это желание и поинтересовался:

– Чем обязан?

– Разговор есть, – бросил Влад, самоуверенно растягивая слова. – Но не в коридоре, а то нас услышат.

Грёбаный довольный жизнью мальчик. Вероцкий и сам когда-то таким был: верил, что мир крутится вокруг него, что всего может добиться, всё получит, даже если будет творить фигню. Его, к счастью – и превеликому сожалению, – многое успело изменить, а вот у Ежова явно не было в жизни ни единого потрясения хуже не вовремя зависшего компьютера.

И всё же Стас пожал плечами, впуская его в квартиру. Разговор? Отлично, пусть говорит.

– И о чём же?

– О Регине, конечно, – хмыкнул Влад, словно это было нечто само собой разумеющееся.

А потом вдруг изменился в лице, из расслабленного кота становясь хмурым и недовольным. Он подскочил к Вероцкому, резко дёргая того за плечо и заставляя обернуться, посмотреть на него.

– Отстань от неё, слышал? Охранять наняли, так охраняй, а не под юбку лезь, придурок! Ясно тебе?

Он скалился, как забавный маленький зверёк, и Стаса это… забавляло? Пожалуй. По крайней мере, желание поколотить этого «агрессора» тут же пропало.

– То есть ты пришёл мне угрожать? Отлично, – бесстрастно протянул он.

Ежов в ответ на спокойствие тоже опомнилася: подобрался и смерил Стаса подозрительным взглядом. Потом вдруг усмехнулся и прежним нахальным тоном заявил:

– О нет, прошу прощения. Не угрожать. Сообщать. Регина – моя. – Он сделал многозначительную паузу. – Иногда она может запутаться, увлечься, найти себе интересного мальчика для секса: босса, клиента, тебя… Но это временно, так что губу не раскатывай и не надейся на большее. Переспишь один раз, почувствуешь вкус десерта, а потом попрощаешься навек. Потому что, в итоге, принадлежать она будет лишь мне одному. Совсем как сейчас. От тебя получила всё, что хотела, а прибежала-то ко мне. Это меня она любит.

Он заткнул пальцы за петли ремня, недвусмысленно намекая, как именно Регина прибежала к нему. Словно Ежов приходил специально, чтобы скрасить вечер одинокой (или наоборот – совсем не одинокой, судя по его словам) девушки.

– Сам понимаешь, завтра вам придётся уехать. Регина поняла, что не выдержит долгой разлуки со мной, и вот… я здесь, – подтвердил он позу словами. – Я, а не ты.

Честно, Вероцкому было срать. Ну, по крайней мере, он мысленно убеждал себя в этом! Но с языка слетели совсем другие слова:

– Естественно, ведь я буду с ней жить в одной квартире и даже, если понадобится, спать в одной постели следующую пару недель.

А потом кулак Ежова со всей доступной парню силой врезался ему в скулу. С немалой, но всё же недостаточной, чтобы действительно травмировать. Хотя подбородок отвратительно заныл – и боль стала триггером. Тело сработало молниеносно: Влад оказался скручен, прижат к двери и абсолютно бесполезен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Отпусти меня, придурок! – рявкнул Ежов, вырываясь.

– Иначе что? – усмехнулся Стас. – Ударишь? Снова будешь угрожать?

Влад промолчал. Лишь ещё раз тщетно постарался вырваться. Стасу даже смешно стало: он всего-то удерживал руки и шею – ощущение оков, а не настоящая попытка усмирить.

– Так вот, запоминай, – после затянувшегося молчания со вздохом прояснил Вероцкий. – На данный момент я телохранитель и обязан охранять Регину Денисовну. К слову, даже от тебя, если внезапно ты решишь ей навредить. Если понадобится, я должен таскаться за ней по пятам, жить в одной квартире, спать в одной кровати или под ней, или в кресле рядом. Не заниматься сексом, как ты тут намекаешь, а спать. – Он специально выделил это слово голосом и лишний раз тряхнул зарвавшегося учителя-геймера. – Или, если точно, бодрствовать, сохраняя покой клиентки. А в остальном свою девчонку можешь забирать себе со всеми потрохами и со всеми любовниками, которых она решит найти. Мне это не нужно, ясно?

Влад не успел ничего ответить. Вероцкий рванул его за шкирку, дёрнул дверь и выставил его в подъезд, прошептав на прощание:

– И не стоит особо поднимать шум, вдруг искренне любящая тебя дама услышит и разлюбит?

И захлопнул дверь.

А потом яростно стиснул зубы и из последних сил сдержался, чтобы не стукнуть кулаком по стене. Нет, теперь он учёный. Он не верил в слова о любовниках, о великих чувствах клиентки к её сводному брату… только вот проблема в том, что он снова вообще ни во что не верил. Где правда, а где ложь? Можно, конечно, спросить. Но зачем?

Он сказал почти правду: Регина – клиентка, если придётся он будет спать на одной с ней кровати, будет бодрствовать, оберегая её сон… а вот ревность – это к другому. Например, к тому же Владу, который только что брызгался тут слюной и говорил гадости.

Или правду.

Ночью Стас так и не вернулся, хотя я ждала его до последнего. Собрала скромную сумку, взяв только самое необходимое, как он и сказал. Ну, и одно красивое платье, чтобы не было совсем печально. Отдельно в дамскую сумочку сложила запасное бельё, зубную щётку, расчёску и кошелёк – чтобы было на первое время (тоже предупреждение Станислава, так как, возможно, сумку придётся оставить, доставят её не сразу). В общем, всё приготовила и сидела на диване, иногда подходя к входной двери и прислушиваясь, пока часа в три ночи сон окончательно меня не сморил.

Проснулась от стука в дверь – Стас не только не пришёл, но и не стал даже открывать своим ключом. Девять часов утра. Он полностью собран и свеж, привычно молчалив и безэмоционален; я – встрепанная, уставшая и явно с кругами под глазами, потому как спала просто отвратительно. Нет, страшно не было, зато было как-то неуютно, что ли? К хорошему быстро привыкаешь, а к телохранителю было невероятно уютно подползать ближе к утру, когда становилось особо прохладно. Тёплый и такой нежный в полусне, он обнимал меня, прижимал к себе и утыкался носом в макушку. И только потом, минут через двадцать, окончательно просыпался и осознавал, что что-то здесь не так.