С появлением Димы стало чуть расслабленней, хотя нелюдимость и собранность Станислава меня всё равно пугали. Время бежало быстро. Казалось, прошло всего несколько минут, а Вероцкий уже поднялся с кресла и объявил: пора. Лада поправила парик, глубоко вздохнула, разгладила складки на туго натянутом на бёдрах платье – и направилась в коридор.

Отсчёт пошёл.

С Димкой мы прощались тепло, договорившись как-нибудь встретиться, когда я вернусь (если не удастся весело провести время, так хоть Стаса позлю, попробовав заставить ревновать), до мойки доехали быстро, пробок не было, проблем тоже…

Вообще, вся первая часть плана прошла идеально и была бы такой до самой деревни, если бы Тимофей не решил бы вдруг поговорить со мной по душам. Мы ждали приезда Вениамина, сидели на диванчике. Я – на самом краешке, Тим – почти по центру, удобно развалившись и закинув руки за голову. Внезапно он встрепенулся, посмотрел на меня и заявил:

– Сюда бы сейчас «плойку». Что-нибудь бодренькое бы включить из нового, те же «Звёздные войны, например, и порубиться немного.

Я, не чувствуя ещё подвоха, согласно покивала. Да, приставка была бы не лишней: включил и играй на здоровье, пока работники дочиста вылизывают каждый миллиметр твоего авто. Ляпота!

– Жаль, Стас не любит игры, – продолжил он, расценив молчание, как толчок к действиям. – Как ты вообще с ним уживаешься под одной крышей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Почему не любит? – неосознанно отозвалась я, всё ещё рассуждая об идее со «Звёздными войнами». Малыш BD определённо умел поднимать настроение. – Он индифферентно к ним относится. Или сидит рядом и занимается своими делами, или, если музыка раздражает, уходит в другую комнату.

– Значит, всё же под одной крышей! – расплылся в улыбке Тим.

– Что? – опешила я, сообразив, что сказала. – Нет же, мы не… в смысле…

Не знаю, почему в самые неподходящие моменты организм тебя всегда подводит. На этот раз щёки ощутимо опалило жаром – не сомневаюсь, на них тут же вспыхнули алые пятна.

– Да я понял, – отмахнулся Тим. – Ничерта не было, так как Стас ведёт себя, как целка. Но могло бы быть, да?

– Нет! – возмутилась я, но под взглядом Тимофея стушевалась (он явно учился им у своей девушки) и пробормотала. – В смысле, возможно, но…

И тут Егоров выдал фразу, которая меня едва не убила:

– Но смотрю на тебя, когда говоришь о Стасе, и вижу ту же влюблённую физиономию, какую замечаю иногда в зеркале. Серьёзно, весь день сегодня её вижу. В тебе. Так что скрывать уже поздно, весь мир знает.

У меня аж сердце упало. Руки неосознанно взлетели к лицу, ощупали щёки, лоб… вроде бы всё то же самое, и лицо стараюсь держать кирпичом. Где же я прогадала-то?

– Не бойся, Вероцкий у нас ненаблюдательный, – «успокоил» меня Тим. – Так что ему надо не намекать, а прямо говорить, чего хочешь.

Боже, я провалиться была готова под землю, лишь бы оказаться подальше от этой нахальной ухмылки. Наблюдательный, блин, нашёлся! Увидел, заметил, дал совет на миллион… а потом спокойно продолжил копаться в мобильном, улыбаясь, как идиот, и то и дело отправляя сообщения. Судя по названию диалога – Ладе.

Уже сидя в Жигулях, мчащихся в сторону спасительной деревеньки, я всё думала: неужели у меня такое же блаженно-одухотворённое лицо, когда думаю о Стасе? Тогда ясно, как все вокруг спокойно определяют, в кого и как я влюблена.

– О Господи, просто скажи, где моя кровать, и будем считать, что знакомство с квартирой удалось, – простонала я, когда мы наконец-то выбрались из машины и заползли на второй этаж.

На часах было уже двенадцать ночи. В деревне мне пришлось просидеть чуть больше обещанного, потому как Стас, выезжая из города, как раз вляпался в непроходимые пробки. А потом были ещё ремонтные работы на дороге по пути в наше место назначения и… в общем, я так жутко устала, что готова была упасть и не двигаться, хотя большую часть дня и так ни капли не шевелилась, тихонько сидя на своём сидении.

Мы быстро перекусили по пути в одном из авто-Макдаков и продолжили двигаться дальше. Вот только обещанные три часа из-за непреодолимых насыпей свежего асфальта на дорогах превратились во все шесть. Часов. Но и кругов Ада тоже! Более того, Станислав активно молчал. На вопросы он отвечал, но неохотно, коротко и с видимым трудом. Я почему-то видела причиной этого себя… хотя телохранитель весь день был задумчив и погружён в себя, а я не делала ничего плохого.

Правда, сейчас, к ночи, осталась только одна мысль: «Ну и Бог с ним! Пусть дуется непонятно на что, сколько душе угодно, а я хочу умыться и упасть на кровать».

– Можно выбрать любую, какая понравится. Я тогда займу оставшуюся комнату, – пожал плечами Стас, разминая шею и развязывая галстук. Галстук!

Кстати, да, тот ещё вопрос. В деревню после пробок он приехал не только на другом авто, но и при полном параде: в чёрной рубахе и сером галстуке. В ответ на смех Веника, откуда взялась эта официальная красота, телохранитель поморщился и буркнул что-то о пролитой коле и «грёбаных малолетках». Я допытываться не стала, просто украдкой любовалась широкими плечами и сильными руками, натягивающими ткань рубахи – Стасу шёл официоз.

– Хорошо, – кивнула я и, не разбирая дороги, устремилась к ближайшей двери.

Там одним движением скинула с себя платье Лады, стянула порванные капроновые колготки – спасибо, деревня! – и упала на кровать, мгновенно отключаясь.

А поутру проснулась, крепко прижимаясь к боку своего телохранителя. Лежала, боясь шевельнуться и даже дышать, смотрела на него огромными глазами и пыталась понять: КАК, а главное КОГДА он успел тут очутиться? И где это тут?

Переборов первый страх разбудить Стаса, я украдкой огляделась, осторожно повернув голову. Двуспальная кровать, одним боком подпирающая стену, стол у окна, шкаф, ковёр на полу, небольшая тумбочка. Проблема была одна: я вчера была настолько уставшей, что совершенно не помнила обстановку своей комнаты. Это ведь моя ко…

Взгляд наткнулся на стоящую на столе сумку, потом на стул посреди комнаты, на спинке которого аккуратно висели чёрная рубашка и галстук, а на сидении лежали педантично свёрнутые брюки и носки. Маленькая чёрная сумочка не лежала в углу у двери, на полу не валялось второпях стянутое платье и колготки… Бля. Бляяяя. Твою ж мать!