– Как? Зачем ему это? И зачем он послал письмо мне?

Я тру ладонями руки – мне вдруг стало холодно. Как же ему все объяснить? С чего начать?

Брэм дотрагивается до моего локтя.

– Я могу тебе чем-то помочь? – Почему-то и тон его, и выражение его лица кажутся мне необычайно знакомыми.

– Да, можешь, – киваю я. – Не мог бы ты принести мне каменную чашу для гадания на костях?

Я сижу на полу в комнате Эйми перед каменной чашей, на дне которой лежит всего одна кость.

– Я по-прежнему не понимаю, как ты сможешь гадать на костях, если доведывание определило тебя в домашние учителя.

Я точно не знаю, что стоит говорить ему, а что нет. В моей душе борются два противоречивых чувства. Одно – это моя необъяснимая нежность к Брэму, почти неудержимая тяга к нему, из-за которой мне хочется рассказать ему все. Но второе чувство не менее сильно, и я не могу ему не доверять. Последний парень, которого толкнул ко мне Лэтам, предал меня. А что, если Брэм – это второй Деклан?

Я сглатываю и выбираю компромисс.

– Во время доведывания одна из костей моей бабушки сломалась, и это… осложнило ситуацию. Надеюсь, что теперь, когда у меня зажила голова, я смогу увидеть то, что видела моя мать, чтобы понять, что делать.

– Но ты же не обучена гаданию на костях, – напоминает он, затем, помолчав, добавляет: – Или обучена?

– Я обучена в достаточной мере.

Я колю палец швейной иглой и капаю на кости своей кровью. Бабуля, где бы ты сейчас ни была, пожалуйста, сделай так, чтобы у меня все получилось. Я высекаю огнивом искру и поджигаю кость, после чего закрываю глаза.

Меня затягивает в видение – передо мной десятки широких путей, разветвляющихся на сотни более мелких. Но некоторые тропы шире и ярче остальных. Я иду по ярко освещенному пути и вижу себя – на этом пути я нахожусь в гавани, ожидая корабль, который должен отвезти меня в Замок Слоновой Кости. Вместе со мной на борт поднимается Брэм. Кости сопрягли нас друг с другом, но это не нравится ни мне, ни ему. Эта тропа ветвится на десятки тропинок, и я исследую их одну за другой.

На большинстве из этих путей мы с Брэмом мало-помалу находим общий язык, разрушаем разделяющую нас стену и влюбляемся друг в друга. Но на нескольких путях мы избегаем друг друга и оба отвергаем выбор костей. Я вижу, как учусь на Заклинательницу Костей, как поначалу у меня ничего не выходит, но в конце концов я добиваюсь успеха. Принимаю свой магический дар. Но затем что-то происходит и резко останавливает меня. На некоторых путях имеются пробелы, промежутки времени, где я словно бы исчезаю. На каждом из этих путей я оказываюсь в каком-то маленьком домике в незнакомом мне городке. Я вижу, как погибаю – меня убивают, – хотя мой убийца везде остается незримым. На других путях я держу в руках письмо от моей матушки, в котором она предупреждает меня о том, что мне грозит опасность. Из его конверта выпадает кулон, на котором изображены три кольца, переплетенные друг с другом. Я надеваю его на шею, и мой путь исчезает. И это не пробел, а конец. Я смотрю, как я погибаю опять и опять. Не сомневаюсь, что будущее, которое выбрала для меня моя мать во время первого доведывания, подарило мне богатую и полноценную жизнь – иначе она бы его не выбрала. Но, видимо, то, что затем раз за разом выбирала я сама, увело меня в сторону и привело к беде.

Я торопливо возвращаюсь к началу и следую по каждому из путей, на которых я остаюсь в Мидвуде. На них нет пробелов. На иных из них кости выбирают для меня поприще домашнего учителя, и я обретаю метку мастерства, совсем не похожую на ту, которая ныне украшает мою руку. На других я становлюсь ювелиром, пекарем, сапожником. На каждом из этих путей моя метка мастерства выглядит по-своему, и каждый обрывается, едва начавшись, – я погибаю от руки человека, которого не вижу я и не видела моя мать. Лэтам. Это он убивает меня в конце всех этих путей.

Всех, кроме одного.

На одной узкой, тускло освещенной тропе моим суженым становится Деклан, и на ней моя жизнь развивается примерно так, как она и развивалась на самом деле. На этом пути погибает моя мать. А я остаюсь жива.

Когда она испускает последний вздох, передо мной оживает множество других путей. И в начале каждого из них в тени меня поджидает Лэтам, чтобы убить. Я пытаюсь последовать по этим путям, но все они слишком туманны, чтобы можно было что-либо разобрать. Видимо, у меня недостаточно костей – или недостаточный временной диапазон, – чтобы пройти дальше.

Я выхожу из видения, задыхаясь и рыдая. Матушка знала, что, если она выберет этот путь, Лэтам ее убьет. Она погибла, чтобы я могла жить.

На мое плечо ложится рука.

– Саския, все в порядке?

Я и забыла, что Брэм рядом. Звук его голоса будит во мне все нежные чувства, испытанные мною, когда я бродила по тем моим жизненным путям, которые включали в себя учебу в Замке Слоновой Кости. Встав с пола, я поворачиваюсь к нему и говорю с тревогой в голосе:

– Тебе нужно вернуться в столицу. Рядом со мной тебе будет грозить опасность.

Теперь понятно, почему Лэтам отправил Брэма ко мне. Брэм – это не новый Деклан. Во всяком случае, не в том смысле, о котором я подумала вначале. Каким-то образом Лэтам сумел набрать достаточно усилителей для того, чтобы увидеть все мои пути.

Я думаю о той радости, которую Лэтам выказал, говоря о моей метке мастерства перед тем, как убил мою мать. Ему было необходимо, чтобы я обрела ее до того, как он убьет и меня, стало быть, он рассчитывал, что она появится у меня и в моей второй реальности – но она появилась не в той, а в этой. И тонкая розовая линия, которая выступила на моем запястье, хотя я и не влюблялась, – должно быть, это отголосок того, что случилось на том моем пути, на котором я училась в Замке Слоновой Кости, хотя Лэтам полагал, что я влюблюсь в Деклана и обрету эту метку в Мидвуде.

Он знал, что метки любви появятся у меня на обоих моих путях, и рассчитывал убить меня и на одном, и на другом. Если он видел и остальные мои возможные пути, ему известно, что на них моим суженым стал бы Брэм. Поэтому он и отправил его ко мне в Мидвуд. Лэтам хочет, чтобы я и в этой реальности влюбилась в Брэма.

Потому что метки любви могут исчезать – как исчезает и сама любовь. То, что не пестуют и не лелеют, в конце концов сходит на нет. А без всех трех меток мои кости станут для него бесполезны. Так что, сделав так, чтобы в этой реальности моя метка любви не исчезла, Лэтам получает больше времени для того, чтобы убить меня.

Чем теснее Брэм будет связан со мной, тем больше станет грозящая ему опасность, а значит, мне нужно держаться от него подальше.

– Что случилось? – спрашивает он. – Что ты увидала?

– Лэтам хочет убить меня. Он завладел и костями моей бабушки, и костями матушки и будет преследовать меня, пока не убьет. – Я беру его за руку, и она кажется мне такой знакомой, такой родной. – Спасибо, что приехал, но тебе нужно вернуться.