– Ладно, простим Александра Сергеевича за его бессилие, – примирительно сказал Лукич, у которого не было детей и поэтому он был более спокоен в этом вопросе.

– А он – нас.

– Нас-то за что прощать?

– За нашу безропотность.

Помолчали.

– У тебя-то что стряслось? – Петрович чувствовал, что прелюдия закончилась и что она была не напрасной. Игорек больше не смотрел в угол.

– Да ерунда какая-то… Даже не знаю, как определить эту ситуацию. Маразм какой-то!

– Игорек, между маразмом и ерундой огромная разница, пора бы научиться различать.

– Ладно, не цепляйся к словам. Помнишь, у моего знакомого Петра была газетка? Ну мы в детстве еще вместе росли, я рассказывал иногда о нем…

– Помню, – соврал Петрович, чтобы ускорить рассказ.

– Так прикрыли эту газетку, еще осенью прикрыли, оказывается.

– Понятно, – опять соврал Петрович, – ты ему, что ли, работу ищешь? Я могу в одном хорошем издательстве спросить, но ты тоже, насколько я понимаю, имеешь выход на нужных людей…

– Нет, Петрович, ты не понял. Работа ему не нужна. Точнее, нужна, конечно, но он ее сам давно нашел. Кажется, где-то в рекламе, но не суть. Идем дальше. Понимаешь, меня эта история как-то не отпускает. Их закрыли «сверху», а газетка плевая была, если кого-то и критиковала, то это как укус комара был. Понятно?

– Пока нет.

– Мне тоже.

Разлили коньяк. Лукич пил задумчиво, а Петрович с недоумением.

– Не было, Петрович, да и быть не могло у них таких косяков, чтобы кто-то давить их стал. Тут что-то другое.

– И что? – Петрович не скрывал своего недоумения. – Мы что сейчас обсуждаем? Почему какую-то мелкую газетенку схлопнули? Тебе слава Шерлока Холмса покоя не дает? Начнем с версии, что собачка твоего Петьки справила нужду на колесо какого-нибудь мстительного начальника. Еще версий подкинуть? Нам делать нечего? Твой Петька нашел работу, все как-то устроилось. Ты за свободу слова впрягаешься, что ли? Я что-то не пойму, Игорь. Или я тупой, или ты чего-то недоговариваешь.

– Ты не тупой, – подтвердил Игорь.

– Значит, ты недоговариваешь?

– Допустим.

– Ну ладно, ты посиди тут, подумай, а я пока поработаю. – Петрович сделал вид, что встает.

– Петрович, в этой газете работала Татьяна Сидорова, которая написала ту книгу. Ну обо мне, – и Лукич смутился.

Петрович грузно сел обратно.

– Ясно. Помню ее, тонкая такая. И это надо понимать так, что эта Татьяна Сидорова тебе… – Петрович поискал слово, – небезразлична тебе, скажем так.

– Да. – Игорь посмотрел в глаза другу.

В этом взгляде была просьба свернуть шутки, и Петрович ее уловил. «Вот ведь как бывает…» – озадаченно подумал он.

– И ты это как-то связываешь?

– Не знаю, Петрович, но как-то не выходит из головы эта история.

– А ты с Татьяной это обсуждал? Что она думает про это все?

– Нет.

– Почему?

– У меня нет с ней связи.

– То есть? – еще больше запутался Петрович. «Санта-Барбара какая-то!»

– Так вышло, что я удалил ее номер… Ну это долго объяснять. – Игорь смутился и, чтобы это скрыть, вернулся к деловой стороне беседы: – Видишь ли, Петрович, Петька говорит, что она себя как-то с этим всем связывала. Надеялась, что их газетенку оставят в покое, если она из нее уйдет. О Людке просила побеспокоиться.

– И что она? Ты пытался ее найти?

– Людку?

– Какую Людку?

– Это бухгалтерша их.

– Игорь, ты поглупел, что ли?

Это было равносильно вопросу «Ты влюбился?», поэтому Игорь попытался отшутиться:

– Понял, не дурак, был бы дурак, не понял. Таню найти мне не удалось. Она уволилась, когда все это только началось, пропала. Вчера я через Петьку восстановил ее телефон, позвонил, но, оказывается, такого абонента больше нет, она сменила номер. – Игорь заметно погрустнел. – Но я хочу понять, что там случилось.

Он так старательно играл азарт детектива в погоне за истиной, что Петрович с каждой минутой понимал все отчетливее, что его друг обманывает его, себя и все прогрессивное человечество. Эта история имеет для него значение только в связи с Таней. Игорь точно не из числа бузотеров, которые переживают за свободу слова. Потому что, как умный человек, он понимает, что такой свободы нет нигде, разница между странами состоит лишь в способах ее имитации. Значит, задела чем-то Таня. А он тогда ей шансов почти не оставил, старый циник. Вот ведь как бывает, вроде знаешь друга как облупленного, а раз – и новая грань, новый поворот. И от этого открытия у Виталия Петровича, солидного бизнесмена, не единожды женатого мужчины, отца нескольких детей, рассеянных по разным бракам, сдавило горло юношеским спазмом горячего удивления перед щедростью жизни.

Он отошел к окну, чтобы сбить в себе эту волну, считая ее неуместной для его возраста.

На улице было темно, снега почти не было. Но на Новый год обязательно побелеет. Дед Мороз еще ни разу не нарушил договор с москвичами. Снег, оставленный на «черный день», будет вытрясен из самых потаенных закромов, из самых укромных мест небесного складского хозяйства. Щедрый на последнее, что у него есть, русский Дед Мороз – самый честный партнер и верный союзник. Не то что все эти поставщики и ритейлеры, рекламщики и транспортники, консультанты и инвесторы, банкиры и адвокаты, арбитражные судьи и министерские чиновники. Ни на кого нельзя положиться, все только на себя одеяло тянут, кидают и хитрят, выгоду блюдут.

Петрович скривился, мысли про дела, завершенные и недоделанные, заглушили гимн Деду Морозу. Вот так всегда, душа просит песен, а получает финансовый отчет. Начал с Деда Мороза, а уперся мыслями в бизнес-план. Вместо поэзии, куда ни кинь, банальная рутина, конкуренция. Сплошной голый материализм. Вместо детектива…Стоп!

Петрович почувствовал, что память сделала стойку, как охотничий пес, наткнувшийся на гнездо. Как будто он вслепую нащупал нечто в темном чулане, зажал в руке и теперь будет тянуть на свет. Может, и стоящая вещь, а может, ерунда пустяковая, которую давно пора из чулана на свалку вынести.

– Игорь, я не знаю, имеет ли это отношение ко всей этой истории, но мне как-то по осени один мужик в министерстве странную вещь сказал. Только ты спокойно, ладно?

Игорь кивнул, и сделал это с такой поспешностью и амплитудой, что о спокойствии лучше было не говорить.

– Зашел разговор о разных там субсидиях, компенсациях, короче, государственной помощи нам, аграриям. Я тогда с этим министерским кренделем в тесном контакте работал, в доверительных отношениях был. И как-то мельком прошло у него, что не удалось тебя от кормушки отжать, попал ты таки в Думу и с этим они вынуждены считаться. Хотя первоначальный расклад по деньгам на тебя не был рассчитан, что ты поперек прежних договоренностей лег. Он даже как-то так выразился, что «пришлось по новой карты раздавать». Я тогда этому значения не придал, в прошлом копаться мне не хотелось. Зачем, думаю, все равно же Игорек в депутаты прорвался. А сейчас думаю, может…