Потянувшись, нерешительно беру его за руку. Он крепко сжимает мою ладонь, апотом, будто осознав, что делает, пытается расплести наши пальцы. Ясильнее сдавливаю его руку.

–Ты пошел против него.

–Ядумал, ты сдалась ему, чтобы он пощадил меня взамен. Язнал, что он сломает тебя, ине мог позволить этому случиться.– Его голос почти лишен эмоций.– Мне бы хотелось сказать тебе, что яне хотел, чтобы он упал, но… яне знаю. Япросто не знаю. Если это что-то меняет…

–Аид, остановись.

–Да, ты мне это уже говорила.

Яне сразу понимаю, что он имеет ввиду.

–На мосту.

–Его ятоже чуть не убил.– Его голос звучит иначе. Он едва похож на самого себя.– Мог убить, если бы ты меня не остановила.

Прокашлявшись, япредпринимаю еще одну попытку.

–Зевс был чудовищем. Не стану делать вид, что убийство– верный способ решить проблему, но неужели ты правда думаешь, что он не убил бы тебя, выпади ему такой шанс? Он вответе за огромное количество смертей. Мне жаль, что тебе приходится нести это бремя, но яне сожалею оего смерти.– Япротягиваю свободную руку иосторожно прикасаюсь ладонью кего синяку.– Ачеловек, которого ты избил, причинил боль моей сестре. Якричала не потому, что хотела его спасти. Апотому, что знала, что ты будешь чувствовать себя виноватым, если потеряешь контроль.

Он делает судорожный вздох.

–Видимо, пора прощаться.

Ябы рассмеялась, если бы не чувствовала, будто нахожусь посреди марафонского забега. Настало время открыть всю правду, но сердце стучит так быстро, что вдруг появляется страх потерять сознание. Написать эти слова иубежать, пока он их не прочел, было гораздо проще.

–Аид, яне уеду. Ялюблю тебя. Яостанусь исделаю все, чтобы защитить тебя ипомочь защитить твоих людей.

–Но Зевса больше нет, ты свободна.

–Язнаю, что свободна,– прерывисто вздыхаю.– Ираз свободна, то делаю выбор. Явыбираю нас.– Он не отталкивает меня, и,набравшись храбрости, япродолжаю.– Месяц назад яхотела только одного– сбежать. Яне знала отвоем существовании, не говоря уже отом, что влюблюсь втебя. Яне знала, что существует часть Олимпа, вкоторой ябуду чувствовать себя как дома.– Когда он просто смотрит на меня, будто бы взамешательстве, ятяну его за руку.– Здесь, Аид. Здесь, стобой, ячувствую себя дома. Вэтом доме, внижнем городе. Яхочу быть стобой, если позволишь.

Его губы медленно растягиваются вулыбке.

–Ты серьезно.

–Всем сердцем идушой.

–Ятоже тебя люблю.– Он подносит наши руки кгубам ицелует костяшки моих пальцев.– Яне хотел своим признанием вынуждать тебя остаться, но… ятоже люблю тебя.

Он любит меня. Он любит меня. Яитак подозревала, но, когда он произносит эти три слова, моя голова кружится от радости. Мне бы очень хотелось полностью погрузиться вэто состояние, но нужно разобраться спросьбой моей матери.

–Аид, остался еще один вопрос.

–Условия твоей сделки.

–Да.– Якрепко сжимаю его ладонь.– Япообещала матери шесть публичных выходов вверхнем городе по ее выбору. Шесть совместных выходов снами обоими.

Аид долго смотрит на меня.

–Ивсе?

–Что значит– ивсе? Если человек, стоящий за мифом об Аиде, будет несколько раз вгод оказываться унее на побегушках, ее власть вглазах других многократно усилится. Это серьезное дело.

Он осторожно пересаживает щенков ивстает, поднимая меня за собой.

–Невелика цена.

–Ты уверен? Потому что если утебя есть хоть какие-то сомнения…

–Персефона.– Аид берет мое лицо владони.– Маленькая сирена. Неужели ты думаешь, что есть цена, которую яне готов заплатить за твое счастье ибезопасность? Деметра могла потребовать гораздо большего.

Опять ком вгорле.

–Не говори ей об этом.

–Не стану.– Он улыбается мне.– Скажи еще раз.

Ябезошибочно понимаю, что он имеет ввиду. Провожу ладонями по его груди иобнимаю за шею.

–Ялюблю тебя.

Он губами касается моего уха.

–Еще.

–Ялюблю тебя.

Кожей чувствую, как его губы складываются вулыбку.

–Ятоже люблю тебя, маленькая сирена.

–Наверное, сейчас неподходящий момент для шуток?

Аид опускает руки мне на талию иприжимает ближе, укутывая меня своим теплом.

–Скаких пор тебя это останавливает?

Ясмеюсь. Смех сначала звучит неровно, но потом наполняется истинной радостью.

–Ты прав.– Япридвигаюсь кнему. Едва могу поверить, что все закончилось. Или не закончилось, анаоборот, только начинается. Все так хорошо, что даже не верится, иявсе никак не могу перестать прикасаться кнему, убеждая себя, что он здесь, что все это на самом деле.– Втаком случае уменя есть вопрос.

–Ага.– Он слегка отстраняется, иявижу, что он широко улыбается.– Спрашивай.

–Ты любишь меня больше, чем свои драгоценные полы?

Он смеется. Громко иосновательно, будто наполняя этим звуком все окружающее нас пространство. Аид опускает голову, пока не касается моих губ своими.

–Яточно люблю тебя больше, чем свои драгоценные полы. Но буду настаивать, чтобы вбудущем ты воздержалась от того, чтобы заливать их кровью.

–Ничего не могу обещать.

–Нет, этого яине жду.– Он целует меня. Идня не прошло стех пор, как он впоследний раз прикасался ко мне губами, но кажется, будто целая вечность. Прижимаюсь кнему иснетерпением раскрываю губы, чтобы поцелуй стал глубже, растворяюсь вощущениях исовершенстве момента.

По крайней мере, пока он не поднимает голову несколько секунд спустя.

–Если не остановимся, опоздаем на пресс-конференцию.

–Пусть идут кчерту.

Снова этот восхитительный смех.

–Персефона, мне совершенно не хочется снова оказаться вчерном списке твоей матери, особенно если этого так легко избежать.

Он прав. Знаю, что прав. Язапускаю пальцы вего волосы ислегка тяну за пряди.

–Пообещай, что ночью мы запрем все двери, выключим телефоны ираспылим спрей для отпугивания Гермес. Яхочу, чтобы ты был только моим.

–Договорились.

Мы неохотно отрываемся друг друга. Большая часть моих вещей осталась здесь, поэтому яделаю все возможное, чтобы замазать синяки Аида, аостальное скроют темные очки. Он надевает черный костюм срубашкой того же цвета ивыглядит словно злодей, вышедший на солнечный свет. Всю дорогу на пресс-конференцию мы держимся за руки.

Остальные члены Тринадцати вместе со своими семьями собрались водном из внутренний дворов, окружающих башню Додона. Все одеты безупречно. Дети Зевса, живущие вОлимпе, облачились вчерное, снарочито отрешенным выражением на лицах. Мои сестры позади матери. Сжав напоследок ладонь Аида, яиду кним. Он еще крепче сдавливает мою руку.