– А как же тогда? Что вы предлагаете?

Наталья заметила, что Головин забеспокоился.

– Мне надо быть там. В аэропорту, – пояснила Наталья. – Пятнадцать лет назад мне почти удалось вывести Ковалева на чистую воду. И он… Он боится меня!

– Вы это серьезно?

– Я сейчас не смогу вам объяснить, в чем дело, но поверьте, это все так. Я смогу оказать на него такое мощное психологическое воздействие, что он непременно в чем-то ошибется.

– Трудно представить такое. Но вы меня уже так много раз удивили вчера и сегодня, что я готов следовать вашим распоряжениям и довериться. Надеюсь, я не буду выглядеть старым дураком? – Головин задумался. – Если он еще не улетел. Но это мы сейчас выясним. Я прикажу ребятам тихо, не выдавая себя, взять Ковалева на контроль, выяснить номер его рейса, а там уже будем принимать решение.

Он созвонился с Самотохиным, затем сделал еще несколько звонков, отдавая необходимые распоряжения и выслушивая доклады.

– Повезло нам! – заключил он, откладывая телефон. – Трудно поверить, но чума оказала нам услугу.

– Карантинные мероприятия? – догадалась Наталья. – Они же во всех аэропортах и вокзалах идут.

– Конечно! Санбаев прилетел из Оренбурга именно в Домодедово. Там сейчас как раз идет операция по выявлению зараженных среди служащих, среди охраны, регистраторов, уборщиков, стюардесс, прочего персонала. А в связи с измерением температуры у улетающих все рейсы задержаны на два часа. Все! То есть Ковалев просто не может улететь. Это во-первых. Во-вторых, там, на месте, на ушах стоит не только вся транспортная полиция, но и дополнительные силы, включая ОМОН, которые заняты оцеплением места проведения мероприятий. Так что мы минут через двадцать окажемся с вами в гуще событий. Вам бы бронежилет еще подобрать. А то кто знает, какое психологическое воздействие вы окажете на Ковалева…

– Я знаю какое. И бронежилет не потребуется.

Врубив проблесковые маячки, то и дело включая «крякалку», водитель умело правил, с максимальной эффективностью используя дорожную обстановку. Но Наталья, глядя на его действия, не могла отделаться от ощущения, что все происходит слишком вяло и медленно.

«Хоть самой за руль садись», – подумала она.

Впрочем, проблема, тень которой мелькнула в этой простой, казалось бы, мысли, была намного сложнее. Наталья вдруг осознала, что уже не сможет жить, как раньше и воспринимать окружающее, как раньше. АКСОН, после гибели от пули, изменял ее, и довольно сильно. Заработав на полную мощность, когда создалась предельная угроза для жизни, приборчик Лемеха не только многократно усилил регенерацию, но и вообще перевел тело, метаболизм, психику в некий бинарный режим. Все это произошло, когда мозг пребывал в глубокой коме, а некоторые его участки наверняка даже погибли от кислородного голодания. Лемех объяснял, что АКСОН у Миши, когда его убили в драке, заменил погибшие клетки новыми, продублировал не работавшие до этого участки. Так что тогда у Зверева, а теперь у Натальи мозг работает не на десять процентов, как у всех, а на тридцать или даже больше. Из-за этого все вокруг казалось медленным и сонным. Это причиняло беспокойство, но Наталья понимала, что ко всему можно привыкнуть. Нужно время.

При этом, приложив усилие воли, можно было успокоиться, тогда пульс и дыхание переходили как бы в медитативный режим. Это давало организму возможность принудительного отдыха. Без этого тоже нельзя, иначе сгореть недолго. Но при надобности, когда внимание на чем-то сосредоточено, АКСОН переводил тело в экстремальный режим, разгоняя все процессы до нечеловеческих показателей. Этим надо было учиться управлять. Обязательно. Иначе и телу наверняка придется не сладко, и психике тоже.

Наталья вдруг поняла, что это нужно не только ей. Что и Пичугин не застрахован от подобного. И кто его тогда будет учить? Лучше самой сначала пройти весь этот путь, прощупать ногами все неровности, нанести на карту все грабли, а потом уже в готовом виде выдать это все Пичугину. Так проще будет. И спокойнее.

Желание мести, владевшее ею в отношении Ковалева, в значительной мере потускнело, померкло в сравнении с совершенно иной мотивацией. Теперь задержание Ковалева стало для нее не только и не столько делом чести, данью памяти Мише Звереву, сколько еще и способом восстановить честное имя Пичугина. За его физическое состояние она волновалась не очень. АКСОН хоть и будет интегрироваться в тело какое-то время, но умереть не даст и побои залечит. Впрочем, хотелось бы надеяться, что до этого не дойдет. Потрясут, попугают – это наверняка. И чем быстрее арестуют Ковалева, тем меньше продлится ожидание встречи. Думать о Пичугине было очень приятно. В какой-то момент защемило сердце и на глаза навернулись слезы. Наталья смахнула их и невольно шмыгнула носом. Головин заботливо спросил:

– Устали? Ночь без сна?!

– Ничего, я не устала, Виктор Владимирович, просто немного нервы. Все нормально. Я в полном порядке.

Машина мчалась вперед, прессуя воздух лобовым стеклом, а раннее летнее утро все больше набирало силу.

– Хорошо хоть, немного поспать удалось. – Головин потер виски.

«А мне спать не хочется совершенно, зато непрерывно хочется есть, – подумала Наталья. – Надо будет тщательно исследовать новое состояние организма и подобрать себе соответствующую диету. Наверняка на спортивное питание придется перейти. Или добавлять его в рацион. Желудок не резиновый. Придется подобрать что-то емкое и калорийное».

Перед самым аэропортом Головин связался с руководством транспортной полиции, поэтому на парковке его встретили мужчина в штатском и майор в черной форме. Головин выбрался из машины первым, пожал коллегам руки, потом представил Наталью.

– Она нас вывела на клиента, – объяснил он удивленным офицерам полиции, которым макушка Натальи едва доставала до подмышек. – И она хорошо знает его психологию. Так что, как бы странно это ни прозвучало, будем действовать с оглядкой на ее рекомендации.

С генералом спорить никто не стал.

– Где сейчас Ковалев? – с ходу начала выяснять Наталья.

– Рейс задержан, регистрацию не объявляли, так что он на втором этаже, в общем зале ожидания, рядом с пиццерией, – ответил мужчина в штатском.

– А что с карантинными мероприятиями?

– Их фактически закончили. Ваши люди, я имею в виду эпидемиологов, выявили еще троих заболевших из персонала, пока неясно чем, но жалуются на озноб и головную боль, взяли как зараженных. Естественно, задержать пришлось и контактных, их около десятка. Сейчас все они изолированы в отведенных для этого помещениях, если точнее, в зоне V.I.P. Ожидаем спецтранспорт. В общем-то, регистрация на отложенные рейсы должна вот-вот начаться или уже началась. Но если бы Ковалев направился к стойкам убытия, нам бы сообщили по рации.

– Есть возможность как-то уменьшить количество людей на втором этаже?

– Ого! – Мужчина в штатском забеспокоился. – Чего-то опасаетесь?