В глазах Маргарит Клодель блеснула влага. Она сама предложила эту некрофильскую версию, но в ее версии имелось множество неизвестных, которые руководитель федералов только что разъяснил с логичностью, не допускающей возражений. И тем не менее она ошиблась. К такому выводу Маргарит пришла еще в самом начале совещания. На какое-то мгновение эти мысли отвлекли ее, но уже через несколько секунд она снова сосредоточилась на том, что говорил федеральный агент.

– Чтобы в глазах полиции снять с себя возможные подозрения в участии в групповом самоубийстве пяти девушек, Густав Ластоон воспользовался своими знаниями в области истории, почерпнутыми из докторской диссертации ныне покойного профессора Лейпцигского университета Хенгеля Тонвенгера, опубликованной в 1979 году, во времена существования в Восточной Германии советского режима. В книге этого профессора, которую по счастливой случайности обнаружил в доме инспектора Баумана комиссар Клеменс Айзембаг, – пояснил он, взглянув на комиссара, – говорится о воображаемом тайном нацистском обществе «Стражи смерти», якобы основанном в 1939 году одной женщиной, увлекавшейся спиритизмом, ее мужем, капитаном СС, и еще четырьмя офицерами СС. По словам профессора, эти нацисты совершали кровавые ритуалы и устраивали некрофильские оргии с юными немецкими девственницами, которых они жестоко убивали, извлекая их сердца через рану на спине, проделанную с помощью даги. По странному стечению обстоятельств эти оргии происходили в крипте того самого монумента, где Густав Ластоон нашел безжизненные тела пяти девушек.

Мирта Хогг подняла руку, чтобы вмешаться:

– Тем не менее я не понимаю, почему вы отказались продолжать линию расследования, которую я начала в отношении художника из Нюрнберга. Кто-то ведь должен был нарисовать саркофаги в трех измерениях и белье на телах девушек.

Взгляд комиссара впился в подчиненную, как острый кинжал.

– Потому что Максимилиан Лоух известен по всему миру как выдающийся немецкий художник, работающий в жанре эротической живописи. Было бы непростительно втягивать его в такую темную историю, когда гораздо разумнее предположить, что Густав Ластоон мог привлечь кого угодно из тех, кто зарабатывает на жизнь, создавая свои трехмерные творения на улицах Лейпцига, Берлина или любого другого города. Вполне возможно, что автор этих работ даже не знал о том, как они будут использованы в конечном счете.

В голове Мирты Хогг бурлили новые сомнения.

– А что вы можете сказать об анализе ДНК Густава Ластоона, светлых волосах и кусочке женского ногтя, найденных на холстах с нарисованными саркофагами?

– Анализ ДНК не выявил признаков присутствия Густава Ластоона.

Все услышанное произвело на Маргарит Клодель большое впечатление. Расследование, проведенное Федеральным бюро, содержало факты, которым трудно было возражать. И тем не менее она продолжала считать, что в деле могла существовать шестая девушка, которая в то утро не умерла.

Она кашлянула, словно просила разрешения взять слово, и спросила:

– И какую связь вы установили между Густавом Ластооном и исчезнувшими немецкими девочками, включая дочь инспектора Баумана Карлу?

– Об этом пока рано говорить, но мы склоняемся к мысли, что подозреваемый по неизвестной нам причине вдруг испугался. Возможно, он убедился, что его теория о тайном обществе нацистов-некрофилов, убивавших девушек, иссякла после всего того, что он рассказал инспектору Бауману. Если у него больше не нашлось информации, которую он мог бы представить в свою защиту, его алиби могло в скором времени развалиться. Но, отвечая на интересующий вас вопрос, скажу, что, по нашему мнению, психопатия Густава Ластоона могла заставить его поверить в изобретенную им самим версию преступления, и он, решив, что сам превратился в одного из «стражей смерти», покинул Лейпциг, чтобы избежать ареста. Ему осталось лишь продолжить воплощать в жизнь сценарии, похожие на смерть пяти девушек-самоубийц, для чего он с помощью своих клиентов-некрофилов похитил шесть несовершеннолетних немецких девственниц. Мы думаем, что именно по этой причине девочки пропали в городах разных немецких земель, которые, будучи соединенными воображаемыми линиями, дают изображение шестиугольного саркофага.

Маргарит Клодель с сомнением покачала головой.

– Но для чего Густаву Ластоону причинять вред дочери Клауса, который верил всему, что говорил Ластоон?

– Возможно, таким способом Густав Ластоон хотел получить возможность контролировать инспектора Баумана, а не наоборот.

После того как закончилась длительная фотосессия в мастерской Максимилиана Лоуха, шофер повез Урсулу Кайлен и Сусанну на окраину Нюрнберга. Пока они ехали, уже совсем стемнело. Растущая луна то и дело пряталась в мягкой вате кучевых облаков.

Через десять минут они подъехали к роскошной средневековой вилле, расположенной в центре пышного ботанического сада. Фасад здания из красноватого камня освещался фонарями, скрытыми в цветочных клумбах.

Передав Урсуле Кайлен ее дорожную сумку, шофер попрощался с ними. Сусанна видела, как он вернулся к лимузину, открыл дверь, сел в машину и уехал по гравийной дороге, окаймленной стройными силуэтами кипарисов.

Под арочным сводом входной двери их встретила женщина лет шестидесяти, с седыми волосами, убранными в пучок. Она была в черной, с белым воротничком униформе экономки.

– Новый меценат уже приехал, он ждет вас в зале с колоннами, – сообщила женщина, принимая из рук Урсулы Кайлен ее багаж.

– Скажите ему, что я выйду, как только отведу девушку в ее комнату.

Женщина кивнула.

Они прошли через просторный круглый холл виллы с высоким сводчатым потолком. Сусанна несла пакеты с одеждой, которую ей подарила Урсула.

В глубине она увидела каменную лестницу с большим центральным пролетом, который выше разделялся на два других, поднимавшихся по двум сторонам помещения. Вдоль лестницы на обшитых деревом стенах висели старые портреты господ ушедших веков. Сусанне казалось, что она попала в сказочный замок. Они молча поднимались наверх, и, казалось, каждая ступенька отдавалась в ее душе новым трепетом.

– Прими душ, высуши волосы, сделай макияж и надень черное белье с туфлями на шпильке. Я зайду за тобой через полчаса, – ласково произнесла Урсула Кайлен. Подойдя к двери в комнату, она остановилась и, прежде чем открыть ее, посмотрела на Сусанну и добавила: – В шкатулке, которая стоит на ночном столике, есть кое-что для тебя. Можешь взять.

Любопытство заставило Сусанну взглянуть, о чем идет речь. Она ожидала увидеть прекрасное жемчужное колье или золотой браслет. Подойдя к столику, Сусанна взяла шкатулку и открыла ее. Внутри лежала пачка новеньких банкнот по пятьсот евро. Сусанна отвела взгляд от денег и посмотрела на Урсулу. Несмотря на действие наркотика, прежде делавшего ее разговорчивой, она не могла ничего сказать.

– Там пятьдесят тысяч, теперь эти деньги твои, и это только аванс.