– Нет, спасибо, я дождусь чая.

Яник хотел положить кота в кресло, но тот вцепился в него, категорически отказываясь спускаться, а потом забрался Янику на плечо.

– Госпожа Валессина, можно я его возьму? – спросил Яник, выглядывая из-за кота.

– Разумеется, тем более что ты его уже взял. Фанфимур, делай что хочешь, но знай, что я не одобряю таких манер.

Яник бросил на Эльту озадаченный взгляд и ушёл. Эльте не терпелось поговорить с ним – но пришлось заниматься рукоделием. Тётя учила её вышивать гладью, и до чая требовалось закончить два лепестка фиалки. Занимаясь ими, Эльта пришла к выводу, что лепестки притворяются маленькими нарочно, чтобы сбить её с толку, а сами увеличиваются в размерах прямо во время работы. Впрочем, она так старалась, что её труды даже удостоились сдержанного одобрения тёти. Затем они втроём пили чай, и только после этого Эльте и Янику удалось наконец-то поговорить наедине.

– Пошли на чердак! – предложила Эльта.

Они поднялись на второй этаж и свернули к другой лестнице, крутой, как корабельный трап. Та привела на маленькую площадку к двум дверям: в кладовую и на чердак. Эльта забеспокоилась, не заперт ли чердак, тронула дверь – и та приветливо отворилась.

Эльта шагнула внутрь и улыбнулась, оглядывая обстановку. Яник прислушался, не идёт ли Данна, вошёл следом и прикрыл дверь.

– А где Фанечка? – вспомнила Эльта.

– Спит на моей кровати. Мы с ним играли целый час. Ему от меня что-то надо, только я не понял что.

На чердаке стоял прохладный полумрак. В тусклом свете уходящего дня, проникавшем через небольшое круглое окно, все предметы казались загадочными. Эльта с удовольствием обнаружила, что здесь ничего не изменилось: слева по-прежнему стоял сундук и корзины, справа – разные ящики и коробки, а возле окна – широкий старинный комод на резных изогнутых ножках. По бокам у него были выдвижные ящики, а в середине – шкафчик с покосившимися дверцами.

Эльта присела на видавший виды табурет и нетерпеливо спросила:

– Что произошло? Тебя Каус привёз?

– Кто же ещё, – кивнул Яник и встал у окна. – Всё началось с письма. Отцу пришло письмо в таком здоровенном синем конверте…

– …с золотым узором, – договорила Эльта. – Как на санях Кауса.

– Ну да! Ты что, видела почтальона?

– Ага, по дороге сюда. Жалко, что ты его не видел. Он, по-моему, ещё никогда в жизни так не удивлялся.

– Вот, а отец ничуть не удивился. Распечатал письмо как ни в чём не бывало, прочитал мне про эту школу и сказал, что нужно ехать. Мол, он давно мечтает, чтобы я учился в серьёзном заведении, это шанс, и всё такое… Я говорю – это ошибка, нет у меня никаких особенных успехов в математике. А отец говорит – есть, учитель тебя хвалил… Я ещё и удивился вслух, что конверт такой синий, разукрашенный, – а отец решил, что это неудачная шутка. Белый, говорит, конверт, какой положено, с гербом школы… До станции я нормально доехал. Там должен был пересесть на другой возок – ну, в Хеду же много кто едет. Пока обедал, снег повалил. Выхожу на улицу – и тут Каус. «Садись, – говорит, – я сам тебя отвезу». Я ему: «А как я объясню, что так быстро приехал?» Но он даже слушать не стал, говорит, что в такой снег вообще никто никуда не поедет, и одному опасно… Почему опасно, я не понял. Спросил – Каус отшутился только. Говорит, что с ним ничего не страшно, и предложил мне на месте самому что-нибудь придумать… Вот и пришлось сочинять. Терпеть не могу врать!

– Мне кажется, я знаю, что это за опасность. – И Эльта вкратце рассказала Янику об огромной птице, которую потом нашла в энциклопедии доисторических животных.

– Ого! Ничего себе! Хотел бы я на неё взглянуть.

– Думаю, шанс ещё представится. А что ты будешь делать теперь? Завтра в Хеду поедешь?

– Придётся, наверно… Письмо-то фальшивое, его же Каус наколдовал. Так что меня в эту школу не приглашали, и оттуда я сразу назад… Ну ничего, прокачусь. Это даже хорошо – после такого отец вряд ли ещё раз меня туда отправит.

– Это замечательно, но как нам выполнить просьбу Кауса? – удивилась Эльта. – Если ты уже завтра утром уедешь?

– Вот, я то же самое у него спросил! Он ответил: «Времени вам хватит» – и больше ничего не объяснил. Я всю дорогу его расспрашивал – а он только отмахивался и после каждого вопроса делал снег всё гуще и гуще. Вот и говори с ним потом.

– Совсем ничего не сказал? И даже не намекнул, что нам делать?

– Намекнул, только непонятно… Сказал, что всё уже готово и мы сами всё поймём. Не знаю, что мы должны понять… Да ладно, это его забота. Ты свой тайник-то нашла?

– Нет ещё. Вчера не получилось пробраться на чердак.

Эльта направилась к сундуку и засунула за него руку, которая едва пролезла в узкое пространство. Некоторое время пыталась что-то там нащупать, потом сдвинулась чуть в сторону – и наконец с улыбкой извлекла из-за сундука плоскую жестяную коробку из-под леденцов.

– А что там у тебя? – спросил Яник.

– Да так, всякая чепуха, – сказала Эльта, отряхивая с коробки пыль. – План дома с указанием мест, где можно спрятаться от тёти, и разные мелочи. Сейчас посмотрим.

Жестяная крышка сидела плотно, Эльта с усилием приподняла её, поставила коробочку на пол и торжественно открыла. Оба ахнули: сверху лежало письмо, перевязанное синей лентой.

Эльта нетерпеливо развязала бант и развернула лист. Письмо было написано изящным размашистым почерком какими-то необычными чернилами, которые на первый взгляд казались тёмными, но в боковом свете поблёскивали, как свежевыпавший снег.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Яник и взъерошил волосы на затылке.

Эльта перечитала письмо.

– У Кауса красивый почерк… Понимаю, что вход на Остров где-то здесь. А окажемся мы…

– …судя по всему, в лесу. Раз Каус просит не забредать далеко. Ох, что-то он темнит. Не нравится мне это «вам не придётся скучать».

– Думаю, о многом Каус просто не написал.

– Чтобы мы не отказались? Это обнадёживает!