— Значит, всех обитателей Бет-Шеарима убили из-за одной Терезы?

— Не думай о себе слишком много. Там было полно других молельщиков. Но и из-за Терезы тоже. Вас с Марком Господь оставил на потом. Оба вы светлые, как лампочки. Иоанн ценил только интеллект, а не мистическую принадлежность к тьме или свету; Варфоломей — вообще буддист, и ему без разницы: что Бог, что Дьявол; Андрей верил в Кришну и получил Калки. Эммануил действительно Калки. Он последовательно называл свои имена. Почти не лукавя. Плохо было Марку! Эммануил поставил ему «вилку». Да, ты знаешь, наверное: изменить государю или убить друга. И Марк, как истинный самурай, должен был совершить сэппуку. Чего собственно и ждал Эммануил — он заполучил Марка окончательно и бесповоротно. Надеялся, что и ты не уйдешь, но оказался слишком самоуверен. Впрочем, ведь ничего еще не решено? — и он улыбнулся почти эммануиловой улыбкой.

— Марк мне сам рассказывал о своем самоубийстве, — продолжил он. — Несколько иронично, с усмешкой, после смерти, знаешь, отношение меняется. Марк не думал, что его воскресят против воли. Эммануил действительно старался не делать таких вещей. Добровольная смерть и воскрешение давали ему энергию, воскрешение против воли — жутко выматывало. Я всего-то помню два случая: Фатима и Марк.

— Якоб Заведевски.

— Нет. У него не было возможности спросить, но он бы согласился.

— На, возьми, — Матвей протянул мне толстую черную тетрадь. — У тебя это будет сохраннее.

— Что это?

— Записки Эммануила.

— И ты предлагаешь это мне?

Матвей улыбнулся.

— Больше некому. Ты прочитаешь и поймешь, что это не история демона, это история человека.

— Зачем ты это делаешь?

— Чтобы ты пожалел. Издеваюсь.

— Я не пожалею.

— Пожалеешь. Ты читай, читай! «Евангелие от Эммануила» вместо «Евангелия от Матвея», — он горько усмехнулся. — Я все уничтожил, как только ко мне попала эта тетрадь. Это единственное истинное Евангелие… Расскажи мне, как он умер.

Я рассказал, ожидая гнева, насмешек и обвинения в предательстве. Но Матвей реагировал неожиданным образом.

— Петр! Где Копье?

Его глаза блестели.

— Я не могу этого сказать.

— Ты не понимаешь. Жизнь без Него для нас пытка — для всех воскрешенных. Это зов через пропасть. Это боль, которая никогда не проходит, словно вынули сердце, и оно у Него в руке. Я пытался стреляться, травиться и резать вены. Это тело ничего не берет! Копье — это надежда. Ведь Филипп умер? И Марк тоже, да?

— Да.

— Ты оказал им услугу. Окажи ее мне.

— Копье у Жана Плантара.

— Так значит здесь?

— Да.

— Достанешь?

— Нет, это невозможно.

— Пожалеешь! Я найду способ до него добраться!

— Я не распоряжаюсь Копьем.

— Ну что ж! Прощай!

И он встал и начал спускаться вниз к дороге, где его ждала машина, шофер и охрана (в общем-то, бесполезная). Как ему удалось досюда доехать? Впрочем, с глохнущим двигателем и зажиганием мучился явно не он.

— Постой! — крикнул я. — Останься, и ты сможешь спастись.

Он покачал головой.

— Ты что смеешься? Или не понял слов твоего Плантара? Спасти можно только живого. Мертвых не спасают. Вторая смерть, смерть души, уже была. Я ищу первой.

Вдруг он рассмеялся.

— Слушай, ты не знаешь, что за страна у нас такая дурацкая? Единственный попался правитель, умный и не параноик, и тот Антихрист!

И он махнул рукой.

Когда я вернулся в палаточный лагерь, было уже слишком поздно, чтобы читать. К тому же мне не хотелось лишних глаз.

Мне снился тот же сон, но с одним мелким отличием: замок Монсальват был освещен факелами, у входа, по стенам, на башнях.

Я проснулся как обычно в два часа, прихватил Эммануилову тетрадь и вышел из палатки. Положил «Евангелие» прямо на землю и разжег костер. На черную обложку медленно падал снег.

Я начал читать.