для бутылок, а уж моей бедной голове доставалась больше всего. Чтобы меня не ругали (в таких случаях, в принципе, обычно жалеют), я просто не жаловалась и обходилась подручными средствами и лечила себя сама.

Что касается нашего торгпредского водителя Невиса, то это была очень интересная и загадочная личность. Вполне благообразный сухощавый мужчина средних, скорее уж пожилых, лет, он со всеми нами, мужчинами и женщинами торгпредства, разговаривал только на португальском языке, как бы не зная русского, кроме самых элементарных слов вроде «здравствуйте, как дела, хорошо, привет, до свиданья», хотя работал очень долго у «совьетикос». Был молчалив, что странно для разговорчивых аборигенов, но улыбчив, как истинный «кариокос». Имел сына и дочь, имена которых звучали несколько необычно для слуха – Владимир и Сталина – в честь мировых вождей пролетариата. В принципе они легко произносились на португальском и являлись несколько оригинальными для местных.

Невис был виртуозным водителем и незаменим в поездках по городу, знал его досконально. Выражение «поедем на Невисе» уже никого не шокировало и легко воспринималось на слух. Его «Комби» никогда не простаивало, у торгпредских инженеров постоянно намечались плановые поездки по фирмам, а их супруги к ним присоединялись. Иногда в выходные дни он возил торгпредскую шарагу за город на пикник так называемую корпоративную тусовку. Тогда ему оплачивали воскресный двойной тариф, а на пикниках русские интернационалисты наперебой угощали водителя-пролетария, и он с удовольствием пробовал шашлыки, салаты, квашеную капусту, пирожки и прочую домашнюю снедь. Невис никогда не отказывался от такого дополнительного приятного заработка да и послушать болтовню подвыпивших русских было интересно. Совмещал приятное с полезным.

В первые же месяцы пребывания в Рио моя неугомонная егоза Люка, прыгая по пилотиссе – самая верхняя площадка с садиком на крыше, умудрилась стукнуться зубами(!) о мраморный столик. Жуть! Самое ужасное, что все произошло в моем присутствии. Я не успела даже глазом моргнуть, как Люлька раззявила окровавленный рот, в котором уже не было ее четырех верхних умилительных зубиков, и завопила. Схватив ее в охапку, я бросилась вниз в гараж и завопила еще громче: «Скорей! К доктору, она выбила зубы!»

Невис, не сказав ни слова, усадил нас в машину и даже не доложившись дежурному, что было обязательно, помчался в больницу. Там он сам разговаривал с персоналом, нас тотчас отправили к врачу, тот стал осматривать Люку и что-то у меня спрашивать. Какие там вопросы! Я ошалело крутила головой и только повторяла как заведенная: «Сломала! Сломала зубки!», – меня трясло, и ныли зубы, будто это я их выбила, а не Люляха.

Врач опять безуспешно пытался что-то у меня выяснить. Напрасные усилия, мамаша была на грани истерики от мысли, что ее девочка останется без зубов и станет некрасивая. Вдруг Невис на чистом русском языке, четко артикулируя слова, произносит: «Врачи спрашивают вас, видели ли вы, как она сломала зубы? Упали они на пол?», – правильно построенная фраза с падежными и глагольными окончаниями и временами. «Нет, не видела», – тупо ответствовала незадачливая мамаша.

Я даже не поняла, что наш шофер вдруг заговорил по-русски, но была безумно рада, что врач нас понял. Тут же сделали рентген челюсти, показали мне снимок и опять переводчиком был «не говорящий по-русски» Невис:

«Зубы не сломались, это молочные зубы, они ушли вверх в дёсны и опять опустятся. На рост постоянных зубов это не отразится! Вот вам рецепт на полоскание и на обезболивающие пилюли!»

Мы поехали в аптеку, а потом домой, Люка после укола уснула, но была похожа из-за раздувшийся верхней губы на маленького бульдожку. Я немного успокоилась и стала думать о молчаливом шофере, не «знающем» русского языка. Своими сомнениями я поделилась с мужем, который расстроился до слез, когда увидел свою любимицу с распухшей мордашкой. После небольшого скандала (и он был стопроцентно прав, если не считать, что Люка могла быть одновременно в нескольких местах сразу, я же тихо отмалчивалась) с возмущенными заявлениями: «Как можно так изуродовать ребенка?! Плохая мать! Сидишь дома! Не можешь усмотреть за дочкой…» и т.д. А по поводу моего недоумения о водителе, вдруг заговорившем по-русски, он, слава Богу, замолчал, улыбнулся и вполне спокойно объяснил, что вполне возможно, Невис из бразильской контразведки и что такие «невисы» существуют в каждом иностранном представительстве как здесь, так и в Союзе.

В дальнейшем я делала вид, что о русскоговорящем добром шофере в госпитале я и не помню. Простите, просто отшибло память. Усердно объяснялась с водителем тем набором слов, который постепенно осваивала и никогда не пыталась поговорить на своем родном языке. Да и говорить-то мне с ним много не приходилось, у нас ведь был автомобиль и постепенно надобность в «Комби» отпала. Но я была благодарна этому «бразилейро», что так человечно поступил со мной в госпитале, был он подсадной уткой или нет.

В Рио я работала сначала на «ресепшен»: несколько женщин сидели в приемной торгпредства через два дня на третий по сменам, отвечали на телефонные звонки «кто, к кому, зачем» и таким образом сортировали посетителей и подучивали тонкости португальского. Впоследствии на такие должности стали присылать специальных молодых, крепких, накачанных ребят со знанием языка и, наверное, умением сворачивать нежелательные процессы. Присылали их, обычно, из пограничных войск. И это правильно… Что за гость-посетитель забредет в представительство и зачем еще неизвестно, т.к. наплести-сказать по телефону можно что угодно. Явился-не запылился, а в приёмной за столиком с телефонами сидит этакая галантная молодая и предпочтительно симпатичная фифа. Администрация стала заботиться о предупреждении терактов. Тем более нам в торгпредство уже бросали однажды пакет с каким-то вонючим и густым дымом. Он попал прямо в открытый гараж и создал небольшую панику, всем показалось, что начался пожар. Все обошлось тем, что наш завхоз, подполковник в отставке, быстренько забросал его песком.

Бдительность на некоторое время усилили: женщинам было опять «рекомендовано» не появляться в одиночку в магазинах, ходить на пляж, пользоваться общественным транспортом и прочая лабуда. Через пару недель все вернулось на круги своя. Очень даже может быть, что этот пакет бросили сорванцы-мальчишки. Мы еще не знали, что пора терактов наступит гораздо позднее.

А пока пограничники-профессионалы не приехали, в холле при входе с удовольствием работали женщины, отвечали на телефонные звонки, совершенствовали язык и встречали посетителей приветливыми улыбками. Опять же появлялась приятная возможность, женщины есть женщины, продемонстрировать свои наряды, как из бутиков, так и по выписке из Германии, последние считались круче, потому что европейские и эксклюзив!

Если гости засиживались в переговорной, то им предлагался подносик