— Рыжик…

— Не называй меня так, — попросила она, не открывая глаз.

— А я тебя сейчас так как Рома называю.

Задумчивая пауза, и, всё также не разлепляя глаз:

— Хорошо. Называй. Сегодня можешь ВСЁ…

Снова долгий страстный поцелуй. Снаружи послышались голоса, я было дёрнулся, но она прошептала:

— Твои отроки никого не пустят, я договорилась. Мне надо было попрощаться с по нормальному, наедине.

— Понимаю.

Снова нашёл её тёплые податливые губы. Сеньора Кастильяна тяжело задышала… И я понял, что хватит. И далее просто обнимал её, а она — меня. Иначе сорвёмся, а мне пора ехать, войско ждёт.

— Я буду ждать вас. Молиться за вас, — разлепила-таки она веки. — За здравие, не упокой.

— Нас? — потянул я, смахивая ей со лба рыжую непокорную пядь.

— Вас с Рикардо. Вы разные. И вы вместе. И раз он в тебе… Я буду молиться за тебя, Рома, и заодно молиться за него. Пожалуйста, вернись. ВерниТЕСЬ. Мы будем ждать.

— Мы? — снова не понял я.

— Я и Анабель. Она только строит из себя буку, но ты ей симпатичен. Причём ты как Рома.

Она уставилась в моё лицо. Принялась внимательно ощупывать его ладошкой.

— Поразительно!

Снова поцелуй, но на сей раз лёгкий, невесомый.

— А ты к ней ни капельки не ревнуешь?

— Дурачок.

Мы стояли и смотрели. Она на меня, я на неё. Наконец прощание подошло к концу.

— Возвращайтесь!.. — прошептала она, тяжело вздохнула и отстранилась.

Когда вышли на улицу, Рыжик мысленно отряхнулась и преобразилась. Перед занимавшими почти весь двор воинами предстала дочь воителя, сестра воителя и жена воителя — особа гордая, суровая, с жёстким взглядом, полным многовекового достоинства людей, привыкших повелевать. Ни следа бури эмоций, что творилась минуту назад.

Провожать нас высыпало всё население замка. Я уважительно кивнул министрам, подмигнул отдельно стоявшей Марине. Прошёл к Тришке, держащему за поводья Дружка. Моего четвероногого друга конюхи вычистили вчера так, что он сверкал, наверное, на солнце и был этим крайне доволен. Дружок чувствовал, что впереди приключение, скачка на открытых пространствах, радовался и проявлял нетерпение. Сунул ему приготовленную с вечера морковку, потрепал по морде. Тот довольно всхрапнул.

— Понабегаешься ещё, Дружок, — грустно сказал ему. — Надоест ещё. Да ладно, хороший, хороший конь!

— Вашсиятельство, эта… Готово всё, — отчитался Трифон. Одет он был в кожаную броню (стальная не положена пока, как и кольчуга), здоровенный, плечистый, за спиной приторочен большой, под стать габаритам арбалет, с которым все дни до отъезда до кровавых мозолей пропадал на замковом стрельбище. Говорят чему-то научился — потом на привале проверю. В общем, грозный парень.

Мысленно его похвалил и оглядел смурное воинство. Почти всех провожали семьи — вчера с вечера в замке был открыт безвозбранный вход членам семей тех, кто выступает. А кто-то из бойцов наоборот, ночевал в посёлке, а сегодня приехал с семьёй или хотя бы с женой. Настрой у всех был… Как у воинов, собирающихся на войну. Хотя официально мы вроде как просто шугануть разбойников едем. Благодаря Вольдемару, сотня правильно поняла реальную цель похода и морально подготовилась — это Тихой Смерти в плюс.

Отдельно умилил вид медных фляжек на боках коней почти у каждого воина. Малой и большой. Ибо вчера эти фляжки чуть не стали началом моего конца.

— Орлы! Завтра идём в поход! — начал я лекцию, собрав всех, кто участвует, тут же, во дворе замка. Стоял полдень, время распустить всех попрощаться с семьями, это собрание было последнее перед выходом. То есть присутствовали все, кто будет завтра, только без коней и оружия. — И прежде чем пойдём готовиться, хочу сделать вам подарок. На самом деле это не графский подарок, а королевский, но что-то подсказывает, что «спасибо» вы мне за него скажете очень не скоро, а поначалу так вообще будете люто ненавидеть.

— И что ж за подарок? — с улыбкой крикнул один из десятников.

— Фляжки. Не простые. Медные. С завинчивающимися крышками. — Я продемонстрировал им хайтек от мастера Соломона из Аквилеи. Литые медные фляжки, заказанные мною отдельно от всех остальных заказов, с пометкой «срочно». По ним не торговался и взял практически по рознице, хорошо ещё, что старик не стал драть за срочность двойную или тройную цену. Для средневековья это крайне недешёвые игрушки. Кстати о чём уже все уши прожужжал Ансельмо, ибо расплачиваться с мастером будет он, когда после нашего отъезда поедет в Аквилею по делам. Я дал мастеру вексель-расписку, и ему нужно будет погасить его золотом.

Фляжка завинчивалась обычной «мерной» пробкой с архимедовым винтом, по образцу знакомой мне с детства отцовой «афганки» — небольшой металлической фляжки, что он привёз из армии. Внутри крышки для герметизации была использована не резина, а… Пробка. В смысле пробка дерева. Пробку тут прекрасно знали, и понятия не имею, завоз из прошлого мира это или местное растение. Её как и у нас в основном используют для виноделия, и точно знаю, много пробковых плантаций у моего заклятого соседа герцога Алькантары, то есть у аквилейцев под боком. Виноделие тут стратегическая отрасль, ибо чая и кофе нет, а обезораживать местную воду можно либо потребляя её в виде вина, либо в виде эля или пива. Бизнес по пробке развит.

Боялся, что пробка не выдержит нагрузки, фляга не будет герметичной и вода начнёт протекать через крышку, но мастера сделали на совесть — крышка держала. И на маленькой фляге, и на большой, «трёхлитровой». «Трёхлитровая» условно, мне по объёму она напоминала три наших литра, сколько там в реальности…

Мы успели забрать только несколько штук, точнее десять больших и то ли двенадцать, то ли тринадцать маленьких. Остальные четыре сотни тех и тех привезли несколько дней назад, как раз к нашему выходу успели. Возницы же привезли и письма из моего особняка, откуда все узнали от том, что приезжают Тит и некая Илона Харальдовна, а я узнал последние новости от партнёров. Деловая переписка через Аквилею осуществляется через особняк и лично Мари, в этом нет ничего запредельного. Перевоз организовала бывшая любовь отца, а не гильдия литейщиков. Кстати там было письмо от Сертории/Фуэго, но его я прочитаю позже, на марше. Вроде как оставила его, уезжая домой в Альмерию, уже достаточно давно, так что с этим успеется.

— Парни, — тяжело вздохнув, замотал я головой, отгоняя тяжёлые мысли, — у меня есть для вас информация. Очень серьёзная, чтобы вы поняли, мне совершенно не до шуток. И касается она нашего здоровья.

— Нашего? — голос из толпы воинов.

— Да. Моего. Вашего. Здоровья всех. Ибо скорость войска зависит от скорости самого медленного бойца, а боеспособность от здоровья всех составляющих его воинов. Да что там, я и сам под богом хожу, и сам могу слечь с болячкой.

С этим тут не шутили. Только что, буквально вчера, умерли мои родители — старый граф с женой. А с ними ещё немало обитателей замка, в том числе какое-то количество воинов. То, что Марко попал сюда, был переведён с фронтира — результат мора. Часть выбывших воинов заменили, отозвав с границы, ибо только там, на фронтирах, постоянно осуществляется набор новых бойцов. В замковой, «преторианской» сотне не место новикам, только те, у кого есть опыт, и получается круговорот воинов по графству.