— А потому, орлы, — продолжил я, — у меня для вас информация. Не могу назвать её источник, но могу поклясться на чём угодно, что это так, как бы нереально ни звучало. Потому прошу поверить мне. Просто поверить. Что это так, а не иначе. И сделать так, как потребую, а я потребую.

— Граф, давай уже к делу, — снова крикнул кто-то из десятников.

— Не томи! — добавил другой.

— Это — фляжки, — поднял я металлические изделия, упакованные, как и отцова, в парусиновый мешочек с петлёй, над головой, чтобы все видели. — Медные. Для воды. Две штуки. Одна маленькая — для носки с собой, возможно на теле, возможно на поясе, чтобы всегда была под рукой. Другая, большая и плоская — для крепления у седла. Малая — на три либры, большая — на десять.

Либра это треть литра, значит фляжки для моего внутреннего «я» условно «литровые» и «трёхлитровые».

— Сюда вы, каждый из вас… Каждый из НАС, включая меня… Мы будем наливать сюда воду. Хорошую воду, безопасную для питья. А именно — кипячёную. Для подготовки такой воды прошу выделить в каждом десятке особого человека, который будет на привалах воду кипятить и остужать. И пить в дороге мы все будем ТОЛЬКО ЕЁ!!!

В замковом дворе повисла напряженная тишина. Ибо правило, что в боевом походе не напиваться, введено не моим отцом, отнюдь. Здесь, на границе, это правило написано кровью тех, кто его не соблюдал. А значит МНОГО вина или пива не выпьешь — десятник увидит и хана, минимум месячное жалование в минус.

— Дозволяю пользоваться любыми средствами, любым количеством дров, но обязательно кипятить всю воду, которую будем пить! И разрешаю пить ТОЛЬКО её, какие бы ни были рядом ручьи, родники и колодцы.

— Но почему? — Обиженный и недовольный возглас рядового из толпы, и это, кажется, общее настроение, просто у большинства личного состава ещё не прошло недоумение.

— Потому, что в воде, обычной, не кипячённой, МИКРОБЫ, — пояснил я.

Снова звенящая тишина. Всеобщее непонимание. Злость на лицах — граф опять чудит. И я продолжил пояснять:

— Снова повторюсь, мне сложно объяснить, откуда знаю это, но поверьте, это так. Вокруг нас полно разной живности, которую мы видим. Мухи. Червяки, Жуки. Блохи. Вши. Другая гадость. Но есть живность, которую обычным глазом не разглядишь. Она похожа на плоских червяков, но только настолько маленьких, что как ни вглядывайся, не увидишь. Но эти червяки есть! Потому их и назвали, МИКРОбы, от греческого слово «микрос», маленький. Что они такие маленькие, что их не видно.

— Кто ж их так назвал-то по чужански? — Ироничный выкрик кого-то из рядовых.

— Не важно. Те, кто разглядел. Это греки были, греки вообще умные. К сожалению чтобы нам разглядеть, надо сделать прибор с очень тонко настроенными маленькими зеркалами и выгнутыми стекляшками — линзами. И наши стеклодувы такое сделать пока не в состоянии.

— Хуже греков что ли?

— Хуже, — согласно кивнул я головой. — Сильно хуже. Нам такие технологии пока и не снились, я даже загружать стеклодувов не стану — не потянут.

— А мож ты врёшь всё, вашсиятельство? Преувеличиваешь? — снова выкрик какого-то рядового, с ехидной ухмылкой. Меня начало разбирать зло, а с моей нестабильностью это чревато. В первую очередь тем, что войско может «забить» на приказ, причислив её к графской блажи. И авторитет Рикардо как владетеля будет безнадёжно испорчен.

— Да тихо ты! — окрик его десятника. — Продолжай, вашсиятельство.

Этот десятник отнёсся к моей информации спокойно, с трепетом. Возможно знал чуть больше, чем положено — в маленьком тесном замке тайн практически ни у кого ни от кого нету. Но мне это придало уверенности.

— Это я к чему? Это я к тому, что у тех людей рассмотреть козявок получилось. Возможно со временем и у нас получится, я не говорю, что мы хуже, просто ПОКА не достигли такого уровня стекловарения. И мы придём к тем же вывозам, что и они, но при этом неизвестно сколькими жизнями за эту задержку заплатим.

А эти люди, греки, выяснили, что маленькие червячки и есть возбудители болезней. Кровавый понос, лихорадка, эпидении и многие другие. Эти червячки везде вокруг нас, но обычно их не много, и когда мы пьём чистую воду и едим чистую пищу, наш организм борется с ними и справляется.

Но когда козявок становится выше донжона, он не успевает убить всех, и человек заражается. Я, ты, ты, ты! Любой из нас! — начал тыкать я пальцем воинов произвольно. — Да что далеко ходить, тот же понос! Самое первое что они могут вызвать. И это в лучшем случае.

А ежели они попадают через рану, в кровь — так то совсем худо. Вот вам пример, отчего если болт воткнуть в землю, то после достаточно им только ранить, человек сам подыхает через время от лихорадки?

Тишина.

— Потому, что в земле червяков много, ОЧЕНЬ много! — расширил я глаза. — И болт заносит их прямо в кровь, заражая напрямую. Кто сталкивался с ранами от стрел и болтов, которые втыкали в землю? Реально ли после такого ранения выжить?

— Очень сложно. Знаю всего несколько случаев, — прокомментировал седовласый усатый десятник справа от меня. — Вот тут, вашсиятельство, я готов поверить. Но то, что воду пить…

— Если мы пьём воду из обычного колодца, откуда берём её постоянно, то там постоянно образуется новая вода, — с энтузиазмом продолжал я. — Она фильтруется через песок, и маленьких козявок в ней мало. Но если, например, берём воду из ручья, а выше по течению в него гадят коровы или лошади… То понос я вам гарантирую! А если выше лежат трупы, например как бывает во время осады или после битвы — то гарантирую эпидемию!

— А коровы и лошади тут при чём? — снова выкрик «из зала».

— А при том, что больше, чем в земле, этих микробов только в говне. — Дружные смешки, но я не обращал на них внимания. — Любом говне, как человеческом, так и скотском. Потому, что питаются они продуктами разложения. В земле это прелые листья и трава. В говне это… Само говно.

Новый взрыв смеха. Вялый, ибо народ в основном над моими словами задумался.

— Если мы в походе, то где бы мы ни поставили свои нужники, мы убережёмся только от своего говна. Но навоз и моча коней всё равно может попасть в наши котелки и фляжки, так как они пасутся выше по течению, или рядом со стоком. А хуже всего, если к нам попадут микробы от уже больного человека. Да тем же поносом больного! Больной не вымыл руки после нужника, прикоснулся к чему-то, это что-то взял другой, прикоснулся к еде… И от одного заразившегося сляжет весь взво… Весь десяток. А за ним полсотни. Хуже может быть только контакт с завонявшим сладковатым трупом — от трупов самые суровые эпидемии.

А потому мы не имеем права дать заболеть даже единому члену своей сотни! И потому я обязываю всех в боевом походе строжайше соблюдать правила СА-НИ-ТА-РИИ, то есть правила, чтоб не заразиться. Все трупы — закапывать или сжигать. Своих — хороним, противника — в костёр. Воду — только кипячёную. Еду — только варёную или жареную, никакого сырого. Руки перед едой — мыть, особенно после нужника, и мыть желательно с золой или мылом. Потому, как на руках тоже копятся и переносятся микробы. Да-да, можете рассматривать свои руки сколько угодно, но козявок не увидите, и тем не менее они там есть.