Звон в ушах стал громче, и осмысленность оставила мой ум. Мои ноги подогнулись.

Притворный Архиепископ и женщина в белом обнялись, и толпа оскорбленно ахнула. Рассказчица хихикнула.

– Лишь позднее раскрыла она свою суть, а затем поспешила во мрак ускользнуть. Он остался один на том дьявольском ложе, клял волос лунный блеск и фарфор ее кожи…

Женщина в белом засмеялась и вывернулась из рук притворного Архиепископа. Он упал на колени, вскинув кулаки, а она убежала обратно в повозку.

Лунный блеск волос… Фарфор кожи…

Я медленно обернулась, слыша, как сердце яростно колотится в ушах, и уставилась на Архиепископа. Он сжимал мою руку так сильно, что было больно.

– Луиза, послушай…

Я отшатнулась от него, прорычав:

– Не прикасайтесь ко мне.

Рассказчица заговорила громче:

– Обо всем позабыть он стремился с тех пор, но еще не свершился Судьбы приговор.

Актриса в белом снова вышла, но теперь живот ее заметно выдавался вперед – она была беременна. Совершив красивый пируэт и разметав подол платья, она выхватила из юбок ребенка. Малышке было не больше года, она гулила и хихикала, а в ее глазах плескался восторг. Уже сейчас ее нос усеивали созвездия веснушек. Притворный Архиепископ, увидев ее, упал на колени, вцепившись себе в лицо и в одежды. Его тело сотрясалось от безмолвных криков. Толпа ждала, затаив дыхание.

Рассказчица присела рядом с ним и погладила по спине, тихо мурлыкнув ему в ухо:

– Ведьма весть принесла, вновь его посетя: от союза их вскоре… – она примолкла и посмотрела на толпу, сладострастно улыбнувшись, – …родилось дитя.

Рид наконец пробился через толпу, а шепот все нарастал – зрители повернулись к Архиепископу, и неверие в их глазах сменилось подозрением. Шассеры следовали за Ридом, крепко держась за балисарды. Кто-то что-то крикнул, но в суматохе никто не расслышал слов.

Рассказчица медленно встала – посреди хаоса ее лицо было совершенно безмятежным – и обернулась к нам. Ко мне.

Лицо из моих кошмаров.

Лицо смерти.

– А исторгла его на свет белый из чрева… – Рассказчица улыбнулась и простерла ко мне руки. Лицо ее взрослело, волосы прямо на глазах окрашивались ярким серебром. Позади нее послышались крики. Рид уже бежал к нам и что-то кричал, но я не могла разобрать слов. – …La Dame des Sorcières – всех ведьм королева.

Лу

Послышались крики, и люди в панике и растерянности стали разбегаться по сторонам. Я не видела Рида. Не видела никого, кроме своей матери. Она стояла неподвижно посреди толпы – как белый маяк в надвигающейся тьме. Улыбалась. Распростерла руки в мольбе.

Архиепископ заслонил меня собой, когда ведьмы устремились к нам. Я отшатнулась, не понимая всей сути чувств, бушевавших внутри – среди них было исступленное неверие, леденящий страх, неистовый гнев. Ведьма в черном, Судьба, первая приблизилась к нам, но Архиепископ выхватил из-под одежд балисарду и вонзил ей глубоко в грудь. Судьба попятилась по ступеням и рухнула в руки сестры. Другая ведьма с визгом ринулась вперед.

Мелькнула синева, и лезвие распороло ей грудь сзади. Она закашлялась, беспомощно хватаясь за рану, а затем чья-то рука толкнула ее вперед. Ведьма медленно соскользнула с лезвия и упала.

У нее за спиной стоял Рид.

С его балисарды капала кровь, а в глазах пылала первобытная ненависть. Позади него с ведьмами сражались Жан-Люк и Ансель.

Быстрым кивком Рид поманил меня к себе. Я без колебаний бросила Архиепископа и кинулась в руки мужа.

Но ведьмы наступали. Казалось, они появлялись из пустоты, и было их все больше и больше. Хуже того – моя мать исчезла из виду.

Заколдованный мужчина с пустым взглядом вразвалку направился к Архиепископу. Сразу за ним, со свирепым рычанием выгибая пальцы, следовала ведьма. В воздухе повеяло колдовством.

– Уведи ее внутрь! – закричал Архиепископ. – Скройтесь в Башне, подоприте двери!

– Нет! – Я отскочила от Рида. – Дайте мне оружие! Я тоже могу сражаться!

Три пары рук разом схватили меня и поволокли в церковь. Другие шассеры уже пробились через толпу. Я с ужасом смотрела, как они достают из мундиров серебристые шприцы.

Когда послышались новые крики, Рид захлопнул двери церкви. Затем быстро стал перегораживать дверь огромной деревянной балкой. Жан-Люк поспешил ему помочь, а Ансель стоял рядом со мной, бледный как смерть.

– Это правда? То, что сказали ведьмы? У Архиепископа есть… У него с Морганой ле Блан есть ребенок?

– Возможно. – Плечи Жана-Люка напряглись под весом балки. – Но также возможно, что все это… просто… диверсия. – С последним рывком они водрузили балку на место. Жан-Люк оглядел меня с головы до ног, тяжело дыша. – Как те ведьмы в замке. Они уже почти проникли внутрь, когда мы прибыли. А затем просто взяли и исчезли.

Брызнуло стекло, и мы увидели наверху, в десятках метров над нами, ведьму, которая уже пробиралась внутрь через окно-розетку.

– Господи, – выдохнул Ансель, и лицо его исказилось от ужаса.

Жан-Люк толкнул меня вперед.

– Уведите ее наверх! С ведьмой я разберусь!

Рид схватил меня за руку, и вместе мы кинулись к лестнице. Ансель потопал следом.

Когда мы добрались до нашей спальни, Рид захлопнул дверь и пробил ручку балисардой. В следующий миг он кинулся к окну и выхватил из мундира маленький мешочек. Соль. Рид принялся лихорадочно рассыпать вдоль подоконника белые кристаллы.

– Не поможет, – проговорила я тихо и виновато.

Руки Рида застыли, и он медленно обернулся ко мне.

– Почему ведьмы охотятся за тобой, Лу?

Я открыла рот, отчаянно ища очередную правдоподобную отговорку, но не нашла. Рид схватил меня за руку и наклонился ближе, понизив голос.

– На этот раз мне нужна правда. Без нее я не смогу тебя защитить.

Я глубоко вздохнула и собралась с духом. Каждый смех, каждый взгляд, каждое касание – все вело нас сюда, к этому мгновению.

Сзади послышался придушенный хрип Анселя:

– Осторожно!

Мы разом обернулись и увидели ведьму за окном – она парила в воздухе, и ее желтовато-белесые волосы безумно развевались на сильном ветру. Мое сердце замерло. Ведьма ступила на подоконник – прямо на соляную полосу.