Мы с Ридом одновременно попытались заслонить от ведьмы друг друга. Он наступил мне на ногу, и я упала на колени. Ведьма недоверчиво посмотрела на нас, когда Рид кинулся за мной – за мной, а не за своей балисардой.

Ансель той же ошибки не совершил. Он бросился за клинком, но ведьма оказалась быстрее. Она щелкнула пальцами, острый запах магии обжег мне ноздри, и Анселя швырнуло в стену. Рид бросился на ведьму, и я не успела его остановить – ничего не успела, только крикнуть.

Щелчок – и тело Рида взмыло вверх. Он ударился головой о потолок, и вся комната содрогнулась. Снова щелчок – и Рид рухнул на пол у моих ног, до ужаса неподвижный.

– Нет! – Чувствуя, как замирает сердце, я быстро его перевернула. Ресницы Рида затрепетали. Он был жив. Я резко обернулась к ведьме. – Тварь.

Ее лицо исказилось в диком свирепом оскале.

– Ты сожгла мою сестру.

Мне вспомнилось, как женщина с желто-белесыми волосами стояла позади толпы и рыдала, глядя, как горит Эстель. Я отбросила воспоминание прочь.

– Иначе она забрала бы меня. – Осторожно поднимая руки, я лихорадочно выискивала в мыслях нужный узор. Вокруг ведьмы быстро сменяли друг друга золотые частицы. Я силой воли заставила их затвердеть и окрепнуть, когда ведьма спустилась с подоконника. Темные круги пролегли под ее налитыми кровью глазами, а руки тряслись от гнева.

– Ты бесчестишь свою мать. Ты – позор для всего рода Белых дам.

– Гореть им в аду, Белым дамам.

– Ты не достойна чести, которую Моргана желает тебе оказать. Ты никогда не была ее достойна.

Золотые нити зазмеились между нами. Я наугад поймала одну и последовала за ней, но она разветвилась на сотни других, обвиваясь вокруг наших костей. Я отпрянула, отвергая их – цена и риск были слишком высоки.

Ведьма оскалилась и вскинула руки в ответ – в глазах ее запылала ненависть. Я приготовилась к удару, но удара не последовало.

Ведьма снова и снова взмахивала руками, но каждый удар рассеивался, едва коснувшись меня.

Кольцо Анжелики обожгло мне палец – это оно рушило ее узоры.

Ведьма неверяще посмотрела на кольцо. Я с улыбкой подняла руки выше, заприметив многообещающий узор. Пятясь, ведьма покосилась на балисарду, но я сжала кулаки прежде, чем она успела дотянуться до клинка.

Описав ту же дугу, что недавно Рид, ведьма врезалась в потолок, и меня осыпало дождем щепок и извести. Мое сердцебиение замедлилось, в глазах все закружилось, а ведьма рухнула на пол. Я снова вскинула руки, нащупывая новый узор, чтобы лишить ее сознания, но она схватила меня за пояс и толкнула на стол.

Стол.

Я распахнула ящик, схватила свой нож, но ведьма поймала меня за запястье и резко его провернула, а потом с диким криком ударила меня головой в нос. Я отшатнулась, чувствуя, как кровь заливает подбородок, и ведьма вырвала нож у меня из рук.

Балисарда Рида сверкнула в дверях. Я кинулась за ней, но ведьма полоснула ножом воздух прямо у меня перед носом, отрезая путь. Золото мельком вспыхнуло перед глазами, но я не могла сосредоточиться на нем, не могла думать. Вместо этого я ударила ее локтем в ребра. Когда ведьма отшатнулась, согнулась пополам и закашлялась, я наконец нашла выход. Я ударила ее коленом в лицо, и ведьма выронила нож. Я торжествующе подхватила его.

– Давай. – Она держалась за бок, заливая пол кровью из носа. – Убей меня, как убила Эстель. Ведьмоубийца.

Слова ранили больше любого оружия.

– Я… сделала то, что пришлось…

– Ты убила одну из своих. Вышла замуж за охотника. Единственная Белая дама, что будет гореть в аду – ты, Луиза ле Блан. – Она выпрямилась, сплюнула кровью на пол и утерла подбородок. – Ступай со мной, прими судьбу, обещанную тебе по праву рождения, и возможно, Богиня все же пощадит твою душу.

Моего сердца коснулась тень сомнения.

Возможно, я и впрямь буду гореть в аду за все, что совершила ради своего спасения. Я лгала, воровала, убивала без колебаний в извечном стремлении жить. Но с каких пор такая жизнь того стоит? Когда я успела стать такой беспощадной, так привыкнуть к крови на своих руках?

Когда я успела стать одной из них – и притом хуже и тех, и других? Белые дамы и шассеры, по крайней мере, избрали сторону. Все они боролись хоть за что-то, а я – ни за что. Малодушная трусиха.

Но ведь все, чего я хотела – просто в последний раз ощутить тепло солнца на лице. Я не хотела умирать на том алтаре. И если из-за этого я стала трусихой… что ж, так тому и быть.

– Благодаря твоей жертве мы вернем свою землю. – Будто почуяв мои сомнения, ведьма шагнула ближе, выгибая окровавленные руки. – Неужели ты не понимаешь? Мы вновь будем править Бельтеррой…

– Нет, – возразила я. – Править Бельтеррой будете вы. А я – просто умру.

Ее грудь взметнулась, а в глазах запылала страсть.

– Подумай о том, сколько ведьминских жизней ты спасешь своей жертвой!

– Я не могу позволить вам убивать невинных. – Я понизила голос, преисполнившись решимости. – Должен быть иной путь…

Я осеклась, краем глаза увидев, как поднимается на колени Рид. Ведьма обернулась к нему, и лицо ее в этот миг было не вполне человеческим. Она подняла руку, и я ощутила, как инородная энергия замерцала между ними, почувствовала смертельный удар прежде, чем ведьма его нанесла. Я отчаянно вскинула руку к Риду.

– Нет!

Рид отлетел в сторону, изумленно вытаращив глаза, когда мое колдовство подняло его в воздух. Черная сила ведьмы пробила стену, но мое облегчение было недолгим. Прежде чем я успела добраться до Рида, ведьма кинулась к нему, прижала нож к горлу и достала из его мундира что-то маленькое. Что-то серебристое.

Я в ужасе уставилась на это. Злобная улыбка расплылась на лице ведьмы, когда Рид забился в ее руках.

– Иди сюда, иначе я перережу ему глотку.

Мои ноги без колебаний зашагали вперед. Сами, по своей воле. Они налились свинцом, онемели, стали неуклюжи, но все равно знали, куда я должна идти. Где мне всегда было суждено оказаться. С самого рождения. С самого зачатия. Я с радостью была готова умереть, если это спасет Рида.

Тяжело дыша, он смотрел в пол, когда я подошла. Не кинулся бежать, когда ведьма его отпустила, не попытался остановить ее, когда она вонзила иглу шприца мне в горло.

Игла пронзила мою кожу, но я ощутила укол так, словно находилась в чужом теле – боль куда-то исчезла, когда густая холодная жидкость стала застывать в моих венах. Ледяные пальцы мерно поползли по моей спине, парализуя тело – но куда страшнее был лед в глазах Рида, когда он наконец посмотрел на меня.

Этот-то лед и пронзил мое сердце.

Я упала вперед, не сводя взгляда с лица Рида. «Прошу, – взмолилась я безмолвно. – Пойми».