это существо в клетке и счищали с него слизь, из которой делали раствор и наносили его тонким слоем на выделанную кожу, и она в разы увеличивалась в размере. Оставалось только быстро натянуть кожу на каркас, покрыть закрепителем и через час-другой вместо крошечного лоскутка неказистой кожи лежало тонкое полотно, пригодное для самых деликатных изделий.

Анха прикрыла рот руками, чтобы задушить рвущийся стон. Она смотрела на Маху — и никак не могла понять, каким чудовищем надо было быть, чтобы использовать именно эту тварь на человеке… на миловидной молодой женщине.

Ещё пару секунд назад она в гневе думала о том, что надо было первыми продемонстрировать жестокость, а сейчас понимала, что не смогла бы уподобиться безжалостным и беспринципным существам, которых здесь по недоразумению называют людьми.

Да что говорить, она мучилась бы, реши подкараулить ту же Ланку, чтобы побить её, считая это действие подлым, хотя вполне возможно, что Ланка справилась бы и с ней и Махой впридачу. А тут чужими руками и с особой изощрённостью… И ведь заказчик — не Жадковский с его омерзительно грязной аурой, а женщина, считающаяся достойной.

Княжна прикрыла глаза и, в последний раз безмолвно всхлипнув, решительно поднялась. Пусть она не боец в прямом смысле слова, но она вернёт Махе красоту и здоровье! Пройдя в глубину помещения, она встала перед лекарем и показала рукой на висящие на стене полки, где плотно стояли разные баночки с порошками и зельями.

— Чего тебе? — недовольно буркнул он.

Анха в упор посмотрела на него и ещё раз показала рукой на полки.

— А я в тебе не ошибся, — процедил лекарь, — есть в тебе силушка, да не мало! Ишь, в глазах лазурь плещется! И как же ты жива до сих пор? Как же тебя не разорвало от силы?

Он резко подскочил, хватая девушку за руки и, выкручивая их, прошипел:

— Я выцежу твою мощь по капле! — он жадно смотрел на неё, желая насладиться страхом, но девица лишь шире раскрыла свои глазища и с ненавистью смотрела в ответ. Тогда он сильнее надавил ей на руки и зловеще пообещал: — Выпущу кровь из тебя, высушу её и продам!

«Безумец!» — мелькнула мысль у Анхи, и она попыталась выкрутиться.

Вдруг лекаря откинуло от неё, а поскольку он крепко держал её руки, то она упала на него. Не обращая внимания на боль, барахтаясь, она торопливо отползла от сумасшедшего, боясь, что он вновь схватит её, но рядом с ними стоял завхоз.

— Что здесь происходит? — раскрасневшись от гнева, взревел он. — Почему ты вместо того, чтобы оказать помощь моей помощнице, тискаешь девку?

— Ты зарываешься, Леснов, — подскочил лекарь. — Я человек воеводы!

— Это ты гнилец зарываешься! — прорычал завхоз и начал методично избивать Жадковского.

Считал ли он его виноватым в том, что произошло с Махой или вымещал на нём собственный недосмотр, если конечно чувствовал себя виноватым в произошедшем, Анха не стала разбираться. Она пролезла к полкам и начала набирать всё то, что ей было нужно.

Выкрученные руки слушались плохо, а взять надо было многое, тогда она задрала тунику, чтобы сгрузить в подол всё необходимое.

Анха видела, что от Леснова не укрылось её самовольство, но он только ожесточеннее стал пинать Жадковского. Княжна крепче прижала к себе собранные склянки, побежала к Махе.

Первым делом она смешала ингредиенты, которые могли дать обезболивающий эффект. Знахари пришли бы в ужас от её бесцеремонности в использовании ядов, но для княжны сейчас было важно, чтобы Маха не умерла от болевого шока. Шутка ли растянуть кожу на живом человеке! Поэтому пригодился парализующий паучий яд и замораживающая кислота, а вместе с ними блокиратор нейронов. Анха рисковала, так как знания её были теоретическими, но сомневаться и медлить было нельзя.

Смочив лицо подруги полученным раствором, она стала думать, как вернуть прежний облик Махе.

Невольно посмотрела на лежащего рядом здоровяка. Он настороженно следил за ней и, кажется, волновался о Махе. И вновь Анха обратила внимание на растерянный взгляд этого воина. Что-то с ним не так! Но сейчас ей было не до него.

Княжна переключилась на магическое зрение и стала разглядывать ауру подруги. Та была тусклой. Ещё чуть-чуть и было бы поздно что-то делать.

Анха без конца перебирала баночки, пытаясь если не понять, то почувствовать, какие надо использовать ингредиенты, чтобы сделать первые шаги в восстановлении лица Махи. Она смешала несколько веществ и нанесла их тонким слоем, но это всего лишь подпитало, смягчило и увлажнило обвисшую ужасающими складками кожу. Теперь можно надеяться, что она не склеится буграми и не загрубеет, так как скорняки именно из-за этого спешили использовать закрепительный состав на растянутую кожу. Организм Махи с благодарностью принял такую поддержку, и аура подруги немного ожила.

— Ты исправишь то, что натворила Паулина?

Анха вздрогнула от хриплого голоса Леснова. Она посмотрела на него и молча стала ставить в ряд те баночки, которые помогут Махе.

Как бы ей хотелось ткнуть его носом, что он не защитил доверившуюся ему женщину. Наобещал с три короба, а сам… Зато его Паулиниха подтвердила свою репутацию и знала, что делала. Она обрекала Маху не просто на смерть, а на мучения в назидание остальным.

Но, как говорилось в мире княжны, «против лома нет приема»! Недаром её готовили возглавить род, и силы у неё достаточно, чтобы использовать прямо и в обход.

Сначала Анха посмотрит, как подействует на впитавшуюся в кожу слизь выброс чистой Лунной силы, а если ничего не получится, то есть ещё Лазурная сила. Махе надо будет просто подождать.

Но всего этого Анха не могла объяснить Леснову, и он её задумчивый вид воспринял по-своему:

— Я виноват перед Марьюшкой. Обещал ей защиту, а сам подставил под угрозу… Облегчи ей последние дни, как можешь. Я дам всё необходимое.

Резко развернулся и ушёл.

Ушёл!!!

Анха успела заметить в его глазах навернувшиеся слёзы, но какой ей от этого толк? Это поможет найти Махе тёплую тихую комнатку, где её никто не видел и не беспокоил бы?

Или скупая мужская слеза поможет немой организовать доставку еды «умирающей»? А может защитит обеих от разозлённого лекаря?

Она не замечала, как её лицо исказилось от гнева, но напряжение отступило, когда здоровяк с некоторым трудом проговорил:

— Я помо-о-гать бу-у-ду. Скажи-и, что делать?

Анха не сдержалась, расплакалась. Это было реакцией на пережитое и на неожиданную помощь.