крыше появился Онуфриенко с крохотным глиняным чайничком и двумя малюсенькими чашечками в руках.

– Запивай хотя бы водой, если чаю не хочешь, – заботливо предложил он, поставил чашки на стол, приоткрыл крышку чайничка и вдохнул аромат. – Пусть еще немного постоит, получше заварится.

Приглашение попить чаю, с ее точки зрения, было сформулировано правильно. Отказаться было невозможно.

– А кто тебе сказал, что не хочу? – улыбнулась она, отметив, что они, похоже, уже окончательно перешли на «ты».

– Мне показалось, – Онуфриенко уселся в кресло рядом. – Ведь вы, женщины, непредсказуемые существа. Упрямитесь и говорите «нет», когда надо согласиться, и наоборот, бездумно соглашаетесь, когда следует сказать «нет». Забывая о последствиях. Просто сотканы из внутренних противоречий. Сейчас-то понимаешь, что я был прав, когда не позволил тебе наедаться перед пирамидой? Или дуешься еще?

– И не дуюсь я вовсе, – беззлобно возразила Александра, – просто в себя прихожу. У меня после твоей пирамиды переакклиматизация. После перехода с того света на этот. – Нажала на мобильнике клавишу «Отправить». – Не понимаю, и чего все туда лезут? – посмотрела на Онуфриенко наивно-распахнутыми глазами. – Да и большинство археологов здесь, по сути, гробокопатели. Ворошат могилы в надежде войти в историю или откопать что-нибудь драгоценное.

Хотя заявление было провокационным, Онуфриенко даже бровью не повел.

– Ничего-ничего, не беспокойся, – он аккуратно налил напиток в чашечки и снова перелил в чайник. – Еще несколько раз в пирамиду сходим – и привыкнешь. Энергии начнешь чувствовать, – обнадежил он. Про археологов ничего не сказал.

– Ну уж нет, дудки! – Александра помотала головой. – Я с одного раза на всю оставшуюся жизнь энергией зарядилась, – она страдальчески поморщилась. – Меня теперь туда никакими калачами не заманишь. Даже перловкой, – добавила ехидно.

– Да? – изобразил он удивление.

– Ведь, по сути, посещение человеком пирамиды – это что? – задала Александра вопрос. – Это абсолютное движение сперматозоида. Я утром, между прочим, не случайно именно это слово употребила, – она сделала паузу, наблюдая за Онуфриенко, лицо которого оставалось невозмутимым. – Доберется не доберется, сложится не сложится. Добрался до камеры Царя – радость. А уж коли выбрался наружу, в скрюченном состоянии по узкому тоннелю, – двойная радость. Считай, заново родился. Да это же почти то же самое, что закопать живого человека в гробу в могиле, а потом выкопать и снять крышку! Слышал, наверное, как в одной крупной компании руководитель, уставший от мирской суеты, развлекался?

Онуфриенко посмотрел вопросительно.

– Двадцать четыре часа с трубочкой для дыхания под землей в гробу пролежал, – пояснила Александра. – Когда же его оттуда достали, все болячки забыл, просветление пришло, снова вкус к жизни почувствовал. Ну а следом за начальником, понятно, подчиненные под землю потянулись, то ли за просветлением, то ли корпоративную лояльность проявить. Даже очередь из желающих была.

– Ну, это совсем другое, – Онуфриенко наполнил чашечки и протянул одну из них Александре. – А вот насчет пирамиды все абсолютно правильно утром поняла. Пирамида, направленная острием вверх, – мужской символ, а острием вниз – женский. А если наложить один на другой, знаешь, что получится? Звезда Гермеса! В этом символе, кстати, еще много чего запрятано. Нравится чай?

Александра сделала глоток и кивнула. Аромат и вкус напитка были восхитительными и умиротворяющими.

– Но, – Онуфриенко посмотрел хитро, – из множества сперматозоидов только один достигает цели и оплодотворяет материнскую клетку. Значится, – он сделал многозначительную паузу, – только единицы могут заново родиться в пирамиде. Из-бран-ные! – произнес по слогам.

Она спрятала усмешку, потому что избранность отдельных выдающихся личностей вполне вписывалась в ее понимание параноидального бреда величия. Но Сашечка все же заметил.

– Ты разве не понимаешь, что Египет, по сути, целая планета? – Он пристально взглянул на собеседницу.

– Отчего же это я не понимаю? – изобразила она удивление. – Понимаю. Египет, – она помедлила, подбирая слова, – планета… с видом на солнце, которое в образе бога Ра в золотой ладье ежедневно проплывает над своими владениями.

Сашечка замер, явно наслаждаясь услышанным.

– А солнце, – с совершенно серьезным видом продолжила Александра, – понятно, восходит только в Египте…

Онуфриенко начал таять от умиления.

– Здесь же и заходит, – добавила она.

Сашечка продолжал улыбаться. По инерции.

– А утром снова восходит! – Александра опустила глаза и пригубила чашечку, чтобы не рассмеяться. – Другие же города и страны всегда пребывают в кромешной темноте. Все вполне логично! Классный чай! Налей еще, – не давая ему опомниться, протянула чашечку.

– О времена! О… женщины! – Онуфриенко вскинул руки ладонями вверх.

– Не поняла, тебе времена не нравятся или женщины? – нахмурилась она, тем самым давая Сашечке понять, что слово «женщины» отнесла лично на свой счет.

– И то и другое, – ответил он, но под пристальным взглядом Александры, быстренько просчитав последствия, добавил: – нравится, – и с любезной улыбкой подлил ей чаю. – И все-таки ты шутишь или правда не понимаешь? – попытался все же уточнить, глядя на нее недоуменно и, даже показалось, сочувственно. – Поверить не могу!

– Между прочим, – Александра поставила чашечку на стол и нарочито расслабленно откинулась на спинку кресла, – мы, женщины, – в ее голосе послышались пафосные нотки, – понимаем больше, чем вы, мужчины. А почему, знаешь?

Сашечка насупился, но предпочел промолчать.

– Потому что воспринимаем все не только умом, наличие которого вы, лица противоположного пола, – она приостановилась, чтобы подобрать точное определение. Медицинское, «параноидальный бред», решила тактично обойти. Все-таки иногда ей встречались практически здоровые мужчины, – обуреваемые манией величия, естественно, ставите под сомнение, но и сердцем.

– Вообще-то женский мозг на сто граммов легче мужского, – неосторожно заметил Онуфриенко.

– Правильно, легче, – сразу согласилась Александра, потому что эта тема была ее профессией и в этом поле Сашечке ловить было нечего. – А знаешь, почему?

Онуфриенко посмотрел вопросительно.

– Мужской мозг тяжелее за счет ко-ры, – сказала она таким тоном, что слово «ко-ра», к тому же произнесенное по слогам, прозвучало как обвинение всему закостеневшему и задеревеневшему мужскому роду. – Но в женском мозге, между прочим, – Александра сделала паузу, – гора-а-аздо больше нервных клеток. Поэтому в женщине подсознательные ощущения и выводятся на эмоциональный уровень! Вот так.

Онуфриенко, склонившись набок, поставил чашку на стол и замер в этой позе, уставившись на обладательницу «гора-а-аздо» большего количества нервных клеток. Видно, хотел получше рассмотреть.

Под его взглядом Александра едва удержалась от