Прощаться больше не стали. Царь Мирослав, царица Тамара, Василиса и Хенни сели на лошадей, те ударили серебряными копытами и взмыли в воздух. Надя проводила их взглядом, оперлась спиной о ствол сосны и медленно сползла вниз.

Ей нужно было отдохнуть. Она попробовала наколдовать себе шубу или одеяло, но тело было пустым как сухой колодец. Надя закрыла глаза.

Немного поспать… Час, а потом она сможет двигаться дальше…

Слева хрустнули ветки, но сил открыть глаза не осталось.

— Где твое кольцо, девочка?

Надя тяжело вздохнула и пожала плечами.

— Что, голубушка, не понравилось в твоем любимом городе?

Превозмогая усталость, она открыла глаза и посмотрела на Лешего.

Перед ней на задних лапах стоял медведь. Большой, черный, усыпанный снегом и сухими иголками. Он покачал головой, весело сверкнул зелеными глазами, протянул лапу, и сосновые ветви потянулись ему навстречу. Леший отломал гибкую живую ветвь, скрутил прут и протянул чародейке пахнущий сосновой смолой деревянный браслет.

— Держи, невестка. И не теряй больше своих подарков.

Надя не нашлась, что ответить, взяла браслет, надела на запястье. На шее медведя появилась яркая горизонтальная рана, расширилась, голова запрокинулась назад и упала, как капюшон, с черноволосой головы бога. Леший тряхнул плечами, сбрасывая медвежью шубу, остался в тонкой рубахе и плотных штанах, какие носят охотники. Потом наклонился к Наде и укрыл ее.

— Замерзнешь, глупая.

— Спасибо, — выдавила из себя Надя.

Под шубой было тепло, и от этого тепла ее начало трясти. Чародейка моргнула, а когда открыла глаза, оказалось, что они с Лешим находятся на широкой поляне. Журчал где-то за подлеском ручей. Горел рядом костер, потрескивая сосновыми сучьями. Над огнем на ветках жарилось мясо.

— Я с Мариной ругаться не хочу, так что это только между нами. Я привык платить добром за добро. Ты пожалела мой лес, и мой лес пожалеет тебя, а пока — спи. Отдохни, невестка, потом поешь.

— Урман Тура, где Эол? У него новое имя, но он не приходит на мой зов.

Леший усмехнулся, сел на пень, вытянул к костру ноги с копытами.

— Цел твой Эол. Стыдно ему.

— За что?

— Из-за него Анку сейчас у Марины. Эол помог достать тебе живой воды. Марина ему чуть голову не оторвала, грозила имена забрать, а Роджер заступился. Выменял жизнь Легкокрылого на свою свободу. Новое имя у него от Марины — шутки у нее такие. И сидит теперь твой Эол в небесном городе. Краснеет.

— Бестолочь бессмертная!

— Вот-вот! И я о том же. — Леший тихо рассмеялся. — Эол в нашей семье самый добрый, но не самый умный. Спи.

Когда Надя открыла глаза, вокруг был день. Лешего рядом не было, лишь тлели угли костра, над которым остывало мясо, а на краю поляны ждала черная лошадь.

Рассвет шел за ней по пятам.

Он осторожно касался пальцами неба, и оно розовело и томно вздыхало белыми облаками. Рассвет нежно целовал кроны деревьев, золотил иней на ветках, будил птиц.

Надя летела на северо-запад. Оставались за спиной города, поселки лесорубов, деревья под ногами меняли листья на хвою, вздымалась земля, превращаясь в предгорье. Надя летела прочь от солнца, прочь от наступающего дня, все дальше и дальше, туда, где уже несколько месяцев стояла ночь.

Как и в других местах Яблоневого Края, чародейская война оставила здесь свои шрамы. Когда-то тут жили саксы. Они строили города, ловили китов, разводили оленей, ездили на волчьих упряжках и строили из северных секвой, драконьих костей и железа фантастические корабли.

В Третьей Чародейской войне чародеи уже не участвовали. Но с морского дна и из тайных сокровищниц достали так много чародейских артефактов, что по силе разрушения Белая война не уступала предшественницам. Шесть долгих лет север и юг вели бои с переменным успехом. А однажды утром саксы оседлали драконов и полетели на юг.

Драконы жгли острова и людей, а южане неистово молились Марине. И она откликнулась. Стометровая волна ударила среди ночи по скалам и берегу, где стояли лагеря воюющих. Южане, предупрежденные жрецами, спаслись. Северяне — погибли.

Но на этом Марина не остановилась. Она сковала северное море нетающим льдом, в одну ночь уничтожив весь северный флот и навечно заперев в водах Белого моря драконов.

Так закончилась последняя чародейская война, названная Белой. Так исчезло северное королевство саксов.

Те из северян, кто еще оставался в городах, постепенно покинули их или умерли от голода и сильных морозов. Редкие путешественники, отваживающиеся посетить сейчас покинутые города, говорят, что на севере живут лишь волки, тени и драконы.

Уже третью ночь Надя останавливалась в лесу. Разводила магией костер, пила талую воду, ела подмерзшие ягоды, кедровые орехи и грибы. Леший больше не приходил, но не соврал — лес сам помогал ей, голодной не оставлял. Лошадь, подаренная лесным богом, не нуждалась ни в сне, ни в еде.

Темнело все раньше, а рассветало все позже. Под ногами давно стелился пушистый ковер укрытой инеем хвои. В один день серое низкое небо с самого утра становилось все темнее, пока вокруг не сгустилась ночь. Надя была на севере.

Лес закончился. Кое-где из земли торчали карликовые деревья, похожие на кусты, и кусты, похожие на деревья. Местность становилась все более неровной, дыбилась, ломая линию горизонта. Пробегали по снегу черные тени северных оленей, пролетали белые совы.

На пятый день чародейка наконец увидела море и Великую Яблоню над горизонтом.

Дерево росло из моря. Белая как снег Яблоня отражала свет звезд и сама светилась в темноте. Ее ветви тянулись вверх, истончались, и там, высоко над землей, небо светилось изумрудной зеленью.

Надя с трудом отвела взгляд от чуда, посмотрела под ноги. На востоке темнели руины древнего города, и она направила лошадь к ним.

Чародейка опустилась на крышу одного из разваливающихся домов. Лошадь нервно заржала, и Надя погладила ее по теплой шее.

— Мы на месте, милая. Нам нужно поспать.

Надя привязала уздечку к старому флюгеру и стала спускаться вниз. Ступени все еще были целы, но по двум этажам носился ветер. Фасад дома выходил на заброшенный проспект. Надя остановилась посредине дороги, осмотрелась.

В конце улицы, там, где она расширялась, образуя круглую площадь, стоял человек. Он жадно вдыхал воздух, словно стараясь учуять в нем что-то.

— Эй!

Надя подхватила подол платья и, утопая в снегу, пошла к нему навстречу. Он ждал, склонив голову набок, но чем больше она в него вглядывалась, тем хуже себя чувствовала.

Голова закружилась, подступила к горлу тошнота. Чародейка остановилась, закрыла глаза.