— Ты говоришь глупости! Она никогда не навредила бы ему! Они любят друг друга веками… — Уверенности в его голосе не было.

— Ярока нельзя усыпить, верно? Он — солнце и луна, а поэтому просто сожжет Спящий замок. Здесь что-то еще.

— Море рядом, — сказал Клык.

Надя вспомнила, как Марина ласково перебирала волосы солнечного бога и, прежде чем Эол понял ее порыв, она подошла к спящему.

Легкокрылый успел лишь коротко вскрикнуть: с начала времен никто кроме Марины не прикасался к Яроку.

Надя опустила руку на голову бога. Она была готова обжечься, но волосы у него были мягкими, и лоб, несмотря на испарину, — холодным. Надя погладила Ярока по голове, запустила руку в густые волосы и сразу почувствовала под пальцами тонкие иглы.

— Что ты делаешь?!

Надя нашла золотые шпильки, совершенно незаметные в золотых волосах. Она достала одну, и солнцеликий бог застонал. Еще одна, и еще.

— Марина рядом! — крикнул Клык.

Эол схватил чародейку за руку, посмотрел широко раскрытыми глазами.

— Я понял, Надя. Я разбужу его, но сейчас — уходи!!!

В следующее мгновение Надя и Клык стояли у входа в заброшенный Оперный театр, рядом с заледеневшими скульптурами солнцеликого бога…

— Что теперь? — спросил волк, засовывая руки в карманы брюк и покачиваясь на пятках.

Надя огляделась. Небо затягивало грозовыми облаками, чужими этому краю.

— Я не беру назад сказанных слов. Я обещала помочь вашим теням и сделаю это.

— Как?

— Отправляюсь на юг, за Серую Завесу. Мне нужна помощь, и я надеюсь найти ее в Царстве Мертвых. Ты хотел вернуть тени их хозяевам? Я отведу их туда.

Клык перестал раскачиваться, посмотрел на нее.

— Значит, это конец? Для нас и для них?

Надежда пожала плечами.

— Решать вам. Я иду в Хель, и тени, которые найдут в себе смелость вернуться к хозяевам, должны идти со мной.

— Дай нам немного времени, чародейка. У нас не было возможности попрощаться с хозяевами, так дай проститься хотя бы с их тенями.

Белый волк поднял морду к небу и завыл. И Надя снова не увидела, как они появились: волки вышли из теней, поднялись из снега. Останавливались вокруг, становились людьми. В последний раз.

— Не торопи их, госпожа, — попросил Клык, садясь на ступени лестницы, и чародейка терпеливо села рядом.

На горизонте снова вспыхнула лиловая зарница далекой грозы. Надя сняла с запястья деревянный браслет, покрутила, и вдруг у нее в руках появилась деревянная шкатулка.

— Пусть тени войдут сюда.

Она поставила шкатулку у ног и стала ждать, обхватив колени руками. Люди вокруг постепенно пропадали, вместо них на ступенях заброшенного театра оставались волки. Шкатулка у ног девушки наполнялась ночью.

Дождь начался неожиданно. Забарабанил по крышам и спустя мгновение уже был у театра. Клык поморщился и поднял воротник куртки. В воздухе пахло морем.

Надя посмотрела на небо, потом на Клыка. Парень сидел на ступенях, ссутулившись. Ни он, ни его человеческая тень так и не решались попрощаться.

— Клык…

— Что?

— Мне нужна твоя помощь.

— Какая?

— Меня ищет мать вод. Пока я носила этот браслет, она не могла увидеть меня, но теперь все изменится.

Клык криво усмехнулся.

— Чем я могу помочь тебе?

— Потерпи еще немного. Не отдавай свою тень, потому что мне нужен и человек и волк. Отнесите меня на юг. К Серой Завесе.

— Хорошо.

Надя знала, что он так ответит, но должна была его предупредить:

— Это опасный путь. Меня ищет богиня, а люди ненавидят.

Парень пожал плечами.

— Ты попросила — я согласился. О чем тут еще говорить?

Волки ушли. На пустой площади перед театром остались лишь Надя и Клык. Небо снова расцветилось сиреневым заревом молний. Почти сразу гулко ударил гром.

— Ты должен отправиться на Последнюю Лестницу.

— Я понял тебя, чародейка.

Она порывисто сняла с шеи кожаный шнурок с волчьим клыком и протянула парню.

— Тебе придется бежать через лес. Не знаю, поможет ли он тебе, но возьми…

* * *

Чародейка вошла в шкатулку вслед за тенями, и Клык плотно закрыл крышку.

— Привет, волчонок, — раздалось слева.

Клык обернулся, но обращались не к нему. Черноволосая женщина, укутанная в бирюзовый шелк, присела на корточки перед Синей. Волчица оскалилась, а богиня тихо рассмеялась:

— Не рычи, дурочка. Ответишь на мой вопрос, и я навсегда сделаю тебя человеком. Хочешь?

Клык не стал ждать ответа. За пеленой дождевых капель, шумно бьющих в ледяной снежный наст, женщина в бирюзовом не заметила его. Он взял в зубы деревянную шкатулку и побежал прочь из города.

Он мчался по знакомым с детства улицам, убегая от дождя. Перепрыгнул остатки городской стены и понесся дальше к холмам, где его стая охотилась на северных оленей и мохнатых злых туров. Дальше! Еще дальше!

Горы. Сюда волки не приходили. Он бывал здесь украдкой, втайне от стаи. Тут были брошенные драконьи пещеры, гигантские муравейники, пронизывающие серую скальную породу. Рядом с ним по белому снегу слева и справа летели его тени. Волчья и человеческая.

Клык задержался в одной из пещер. Снял с костей неудачливого грабителя могил дорожную сумку, сложил туда ларец и немного драконьего золота. На улице шел дождь, и Клык остался здесь на ночь. Он спал, пока в воздухе не запахло рассветом, потом вышел из пещеры и по скользким от ночного ливня камням побежал дальше.

Горы закончились, и дальше он бежал большими, летящими прыжками. Волк спешил на юг.

Далеко на северо-западе, в городе Калине, ждал от Надежды вестей Янек Эльзант.

Была ночь. Мужчина вздрогнул во сне, перевернулся на другой бок. Кольцо, внезапно ставшее большим для его пальца, соскользнуло, покатилось по деревянному полу, проскочило в щель под дверью и выкатилось в коридор.

Его заметила хозяйская кошка, ударила лапкой, играя. Кольцо докатилось до лестницы и запрыгало по ступеням.

Внизу торговец с Побережья расплачивался с хозяином гостиницы. Его шестилетняя дочь скучала, сидя на чемодане. Колечко подкатилось к ее ногам, и девочка подняла его.

— Пора, Грася, — сказал отец. Девочка сжала колечко в руке и побежала следом за торговцем.

К полуночи Клык достиг леса.

Здесь было много новых запахов, и он растерялся. Пришлось заночевать под широкими лапами ели. Когда в воздухе запахло рассветом, к нему пришли лесные волки и их пастырь. Мохнатый, длинношеий, с молодым человеческим лицом, он внимательно посмотрел на оскалившегося Клыка, поцокал языком.