ли говорить, что точно так же считают многие высокорождённые в Данваэнноне? Мы не так уж отличаемся друг от друга, как хочется думать некоторым «избранным», – Хатепер рассмеялся и не без гордости напомнил Анирет: – Царица Захира была одной из лучших проектантов[31] Таур-Дуат. Это завораживало её, и она действительно любила своё дело. Её труды являются частью обучения проектантов по сей день. Жаль, что проектировать она любила исключительно для искусства войны.

– Когда я слушаю истории о ваших с отцом родителях, когда размышляю о них, я понимаю, что дело ваше было… немыслимым. Вы просто не должны были думать так, как думаете, иметь такие идеалы. Вас ведь учили совсем иному! И всё же вот они вы, основатели нового мира, – Анирет улыбнулась и обняла дядю. – Я всегда восхищалась тобой не меньше, чем отцом. Ты совершил невозможное!

– Я был не один, – Хатепер улыбнулся ей в ответ. – Во все времена по обе стороны гор хватало и тех, кто ненавидел, и тех, кто пытался понять. Есть эльфы, которых восхищают наши культура и образ жизни, и не все они переселились к нам. Мыслители, учёные, мистики, творцы… их культура тоже не может не восхищать, если не смотреть на неё сквозь призму ненависти. Но что ж, даже те из них, кто никогда не назвал бы меня другом, а лишь терпел моё присутствие при дворе, уважали меня как достойного врага.

– Меня тоже очаровывают их легенды и высоты их искусств, – призналась Анирет. – Я бы с радостью однажды побывала в Данваэнноне, хотя совсем не представляю, как там можно жить. Красиво, если судить по изображениям и историям… но ведь сырость, холод.

– Ко всему привыкаешь, – усмехнулся Хатепер, пожимая плечами. – Красота зачарованных чащоб и изумрудных холмов способна по-настоящему пленить сердце.

– Возьми меня с собой как-нибудь, а? – сказала Анирет. – Я уже не раз просила тебя, но так и не получилось.

– Когда всё успокоится – обещаю, – заверил её дядя и шутливо толкнул в бок: – А пока тебе всё равно не до походов в гости в дальние края. К примеру, завтра тебе надлежит побывать в каменоломнях, откуда привозят лучший гранит для обелисков.

– Мне тоже придётся ворочать камни, как всем царевичам нашей династии? – усмехнулась Анирет. – Я готова, если что!

– Божественный Ваэссир, давший нашему народу ремёсла, заповедовал, что Его наследники должны уметь всё понемногу, – кивнул Хатепер. – Но не беспокойся: больше, чем ты способна сделать, с тебя никто не потребует. Другой вопрос… – он лукаво улыбнулся, – что ты ведь сама ещё не знаешь, на что способна.

Их беседа потекла свободнее и размереннее – о добыче камня для храмов, об архитектуре Данваэннона. Пользуясь тем, что сейчас можно было говорить не только о том, чему она обучалась, Анирет просила дядю поведать больше о Данваэнноне. Его взгляд всегда делался особенным, когда он рассказывал о землях эльфов, о таких разных кланах, о магии друидов и хитросплетениях Игры Дворов – утончённо-жестокой внутренней политике. Жаль, что о высоком роде Тиири Хатепер рассказывал не слишком охотно, хотя царевна очень хотела послушать, ведь, как говорили, предком рода Тиири был сам Телингвион, легендарный бард Царства Фэйри, даровавший эльфам не только Мёд Поэзии, но и само искусство дипломатии. Притом, если верить некоторым сказаниям, Телингвион изначально и вовсе был не Ши[32], а лишь прислужником прекрасной фейской волшебницы, что состояла в свите самой Богини Данвейн. Но тут уж мнения расходились и среди самих эльфов, хотя сказания о трансформациях Телингвиона Анирет любила больше всего – в чём-то они перекликались с рэмейскими легендами о становлении Ануи. Недоброжелатели нынешнего королевского рода, конечно, говорили, что род их самый молодой и вообще изначально не фейский, но истина терялась где-то в дымке веков.

Анирет знала, что высокий род Тиири сейчас правил остальными кланами во многом благодаря стараниям Хатепера и Секенэфа. Тиири уже приходили к власти и раньше, но утратили своё влияние. Впрочем, поистине чудесная возможность примириться с рэмеи вознесла этот род на новый виток в глазах их народа. Пресветлая Ллаэрвинн Серебряная Песнь была мудрым политиком и придерживалась широких взглядов.

– Дайте то Боги, чтобы династия Тиири как можно дольше задержалась на троне Данваэннона… – эту фразу Анирет уже не первый раз слышала из уст дяди. – Это будет хорошо и для них, и для нас. Пока Тиири правят, надежда на понимание будет всегда.

Взгляд Хатепера вдруг изменился, точно перед его внутренним взором пронеслось не предназначенное для других видение. Резко подавшись вперёд, он сжал плечо девушки, вглядываясь в её лицо тревожно и пристально:

– Обещай, что ненависть не сможет застить твой разум, Анирет Эмхет, – тихо проговорил он.

– О чём… ты говоришь? – растерялась она.

– Обещай мне! – настойчиво повторил дядя, и его золотые глаза сверкнули. – Ты всегда должна прозревать истину за покровом того, что перед тобой пытаются представить. Лишь тогда ты сумеешь стать мудрой и прозорливой правительницей.

– Обещаю, – серьёзно кивнула царевна, и только тогда лицо Хатепера смягчилось, принимая привычное выражение.

Некоторое время они молчали. Старший рэмеи вернулся к лепке маленького сокола, словно не было для него ничего более интересного. В голове Анирет, как всегда, роилось много мыслей и вопросов – слишком много, чтобы выхватить наиболее важные.

– В своё время ты помог роду Тиири возвыситься, – сказала она наконец и сама удивилась, что этот вопрос не возникал у неё раньше. – Скажи, а кто был наиболее вероятным претендентом на трон, кроме Пресветлой Ллаэрвин?

Хатепер ответил не сразу, взвешивая, стоило ли говорить ей, и сосредоточенно продолжал вырисовывать оперение сокола. Анирет терпеливо ждала его ответа.

Наконец он произнёс – сухо, ничем не выдав ни тени своих эмоций:

– Высокий Лорд Иссилан Саэлвэ.

Созвездия в верхних сепатах располагались чуть иначе, чем в центральных областях Империи, и звёзды казались ближе. Они пробыли на острове Хенму неполную декаду, но Анирет уже влюбилась в здешнее ночное небо. Каждый вечер она выходила к берегу полюбоваться на ночной небосклон, хотя после дневных забот валилась с ног. Нэбмераи как страж неизменно сопровождал её, но с той ночи в Тамере они так и не поговорили. Да и о чём? О развитии его отношений с Мейей царевна и так знала от подруги, причём во всех подробностях, которыми девушка не стеснялась делиться с ней на протяжении всего их путешествия из Тантиры. Для всех между ними ничего не изменилось – Таэху был неизменно сдержан и учтив. Но Мейа говорила, что наедине он способен был проявлять удивительную нежность и заботу. Его особым предпочтениям в близости подруга уделяла в своих рассказах пристальное внимание,