защитить себя и отгораживалось от недавних событий. Кошмарный сон, не более… и оплавленные застывшие в безмолвном крике лица тоже были лишь кошмарным сном, как и её страх, что царевич не придёт в себя.

Она робко посмотрела на него взглядом целителя и с удивлением обнаружила, что состояние его было примерно таким, как тогда, когда они только покинули храм. Старые травмы, конечно, не исцелились до конца, но не было ни изнеможения, ни ухудшения.

Что-то неуловимо изменилось во взгляде Хэфера – она не успела понять, в какой момент. Царевич вдруг припал к её губам, нежно, но жадно, и был в этом поцелуе привкус отчаяния. Он порывисто целовал её лицо, ласкал её тело, забыв о боли или усталости. В каждом его касании Тэра чувствовала больше потребности и жажды, чем привычной страсти, и она не решилась напомнить ему, что сейчас следовало беречь силы. Нежно девушка открылась ему, безмолвно подтверждая, что всё между ними оставалось неизменным, что он не стал для неё чужим и пугающим, что она принимала его любым.

А после, когда их диалог без слов пришёл к своему упоительному завершению, и Тэра свернулась в его объятиях, счастливая, она поняла, что просто не могла не сказать. Она знала, что ему нужно было услышать это.

– Милосердие могло стоить нам обоим жизни. Ты защитил меня, нас обоих. Владыка Первородного Огня не ведает пощады, но и нас бы не пощадили.

Хэфер молча погладил её по волосам. Украдкой она посмотрела на него. Его взгляд был устремлён к чему-то видимому одному ему. Наконец царевич ответил:

– Тогда, в ночь посвящения, Он… Он говорил, что мне может не понравиться, каким я стану. Я не могу не возвращаться к одной мысли. Всё это время я продолжаю думать: что если и тебе?..

Когда бы момент не был таким напряжённым, Тэра рассмеялась бы от неожиданности и абсурдности такого предположения. Но она не хотела обидеть его. Нежно девушка отвела волосы от его лица, ласково погладила основания рогов.

– Даже если не останется никого, даже если ты сам не узна́ешь себя – узна́ю я. И буду любить тебя так, как полюбила тогда, увидев за Гранью, – тихо и уверенно сказала она. – Только не отталкивай меня… – Тэра со всей отчётливостью поняла вдруг, чего особенно боялась: словно тёмная вероятность этих событий уже нависла над ними. Горячо она добавила: – Какой бы ни предстоял тебе бой, сложный и страшный, – я не хочу, чтобы ты оттолкнул меня даже из желания защитить. Прошу тебя.

Хэфер удивлённо посмотрел на неё, а потом нахмурился.

– Тэра, моя радость… нынешние события могут привести к настоящей войне. Это уже не просто смутная угроза.

– Значит, я пойду с тобой на войну, – решительно кивнула девушка, поднимаясь на локте, чтобы посмотреть ему в лицо. – Кто-то должен заботиться о твоих ранах. А служители Ануи пусть и не являются целителями в общепринятом смысле этого слова, но смыслят в искусстве врачевания немало. Ты и сам успел в этом убедиться.

– В искусстве твоём я не сомневаюсь. Но ты ведь даже в городах никогда не была, не бывала нигде, кроме храма, и не знаешь всех опасностей привычного мне мира. И если вдруг дойдёт до того – как я поведу тебя за собой в гущу сражения? – он говорил мягко, но в его взгляде она видела непререкаемую волю, упрямство, которое он проявлял очень редко, лишь в ситуациях, где действительно видел необходимость стоять на своём.

– Я видела опасности потустороннего, – возразила Тэра и усмехнулась. – Не думаю, что живые страшнее некоторых мёртвых.

– Иногда страшнее – ты сама в этом убедилась, – покачал головой царевич. – Посмотри на меня, Тэра. Я был наследником трона. Лучше, чем меня, охраняли только самого Владыку. И всё же мою смертную форму раскололи те, кому я доверял как более всего на свете.

Она поняла его слова по-своему и прошептала:

– Я никогда не предам тебя. Как я могу…

– Я знаю, – прервал он и привлёк её к себе, обнял крепче. – Ты не предашь. Но ты держишь в своих ладонях моё сердце. Если меня попытаются уничтожить – я знаю, куда придётся удар. И этого удара я не выдержу. Ты – моё уязвимое место.

Тэра не сразу нашлась, что ответить на признание столь откровенное.

– Но ведь и ты – моё… это так естественно… Разве не лучше в таком случае мне будет всегда находиться у тебя на глазах?

Царевич коснулся губами её волос и прижался к ним щекой.

– На войне я буду другим, – сказал он сухо, и это так резко контрастировало с нежностью его прикосновений. – Я даже не могу предсказать, каким.

«Не могу предсказать, как именно стану защищать тебя», – это осталось невысказанным.

– Значит, мы найдём, как с этим справиться. Вместе.

– Для жрицы смерти ты чрезвычайно светло смотришь на вещи, – усмехнулся Хэфер, и в его голосе ей послышались нотки тщательно скрываемого облегчения. Она чувствовала, как сильно он был благодарен ей за поддержку, за принятие.

– Ты до сих пор не понял, какие мы, даже пожив среди нас? – улыбнулась Тэра. – Когда б нам была свойственна вся приписываемая нам мрачность – в пору сразу было бы ложиться в саркофаг.

– Не стоит.

– Вот именно… Но ты не ответил мне, Хэфер, – она испытующе посмотрела ему в глаза.

Он выдержал её взгляд, но так и не дал обещания.

– Охота на нас началась, – сказал царевич. – Ве́сти врага уже достигли этих мест, и нам стоит быть ещё осторожнее, чем раньше. Ты сказала, что я не приходил в себя три дня – мы потеряли много времени. Отправимся в путь этой же ночью.

Осторожно он высвободился из её объятий и поднялся. Тэра не могла не отметить, что, несмотря на полученные травмы, двигался он увереннее, чем когда проходил исцеление в храме.

Они совершили омовение и оделись. Хэфер тщательно, как и всегда, выбрил лицо – эту привычку девушка знала за ним, и ею он не пренебрегал никогда: ни в храме, ни во время их путешествия, а уж тем более, наверное, во дворце. Молча девушка разделила с ним корень мисвы, жевание которого защищало зубы и дёсны от недугов, расчесала и собрала волосы на затылке. Также молча они разделили трапезу, в этот раз не тратя времени на рыбалку, а доев кое-что из припасов, собранных для них жрецами.

– Ты уверен, что сможешь идти долго? – осторожно спросила Тэра.

– А у нас есть выбор?

– Твоё тело немало перенесло…

– Лучше не будет, – он усмехнулся и покачал головой. – Сократим ночной переход, когда я не смогу больше