после, – улыбнулся старший рэмеи и пожал плечами. – По крайней мере, согласно легендам наших предков. Теперь ты попробуй.

Царевна бережно, с трепетом приняла глину, снова скатанную в бесформенный комок. Она чувствовала тепло жизни, заключённой в материале. Наполненная Силой жрецов Великого Зодчего, эта глина использовалась для изготовления амулетов, для восстановления повреждённых частей мёртвых тел, чтобы вернуть им целостность формы, для особых священных изображений. Так была создана форма Хэфера, вместилище энергии его души в гробнице… Анирет до сих пор не могла без дрожи вспоминать кажущееся живым лицо и такой живой взгляд золотых глаз из полудрагоценных камней и хрусталя.

Из этой же глины жрецы Великого Зодчего изготовляли големов[29], но это таинство держалось в строжайшем секрете, и даже Анирет не видела ни одного такого творения. В то, что наполненные Силой изображения получают жизнь, она не просто верила – она знала, что это так. Но даже ей сложно было представить, как созданная из глины форма могла двигаться.

Изучая жреческое искусство и науки, она понимала, что легенды о творении смертных форм были аллегорией, но очень точной и грамотной. Смертная плоть хранила в себе ту же силу, что и земля, и, согласно трактатам, имела очень близкий алхимический состав.

– А ведь и у эльфов есть схожая легенда, – задумчиво проговорила царевна, перекатывая шарик и чувствуя щекочущее тепло в ладонях. – Мать Данвейн породила землю и из тела земли создала живущих, и вложила искру Себя в каждую женщину… Искра Богини для женщин. Искра Бога для мужчин, – добавила она по-эльфийски, вспоминая. – И не только в этом, во многом в наших культурах сходств не меньше, чем различий. Возможно, даже больше.

– Да, это так, – вздохнул Хатепер. От Анирет не укрылось, как рука его потянулась к цепочке на шее, как он задумчиво покрутил между пальцами перстень, скрытый под тонкой тканью туники. – Наши предки, демоны и фэйри, не враждовали между собой. Им хватало собственных войн. На том плане бытия они даже не встречались, ведь Царства их лежат друг от друга дальше, чем Воды Перерождения от Первородного Пламени. Но на плане земном, полном чудес и противоречий, встреча их потомков была неизбежна. Неизбежны были и восхищение… и страх.

– Наша история полна войн. Никто уже даже не помнит, как всё началось, – заметила Анирет. – Почему они так ненавидят нас? Почему принижают наши достижения, нашу культуру и верования? Чем, в конце концов, наш Ритуал Разлива отличается от их Праздника Плодородия?

– Далеко не все ненавидят и принижают, – возразил старший рэмеи, с улыбкой качая головой. Судя по его взгляду, в мыслях Хатепер пребывал где-то очень далеко. – Потому же, почему некоторые из нас ненавидят их. Слишком много потерь понесли все мы, слишком много вражды уже перечеркнуло и переписало нашу историю. И никому не под силу начать летопись взаимодействия наших государств с чистой мраморной плиты… как бы некоторым из нас ни хотелось, – добавил он чуть слышно.

Помолчав, Хатепер протянул руку и взял со стола мастера ещё один небольшой комок глины, оставленной для них жрецами Великого Зодчего. Кроме царевны и Великого Управителя, сейчас в этой небольшой мастерской при храме больше никого не было, и потому они могли говорить свободно.

– Когда и как всё началось, – задумчиво повторил старший рэмеи. – Хороший вопрос… Две силы, равные и разные, не могут существовать без соперничества. Наши народы развивались по разные стороны континента, понемногу сдвигая границы своих изначальных владений. По эту сторону гор не было никого сильнее рэмеи, а по ту – никого сильнее эльфов. Думаю, до определённого момента и мы, и они полагали себя величайшими на этой земле по своей силе и мудрости, – Хатепер тихо рассмеялся. – Едва ли открытие народа, равного в том и другом, могло быть приятным для обеих сторон.

На миг отвлекшись от своего комка глины, Анирет украдкой посмотрела, как в руках Хатепера понемногу начала рождаться птица, но пока очертания фигурки были слишком смутными. Сама же она пробовала слепить змеедемона – кобру наподобие той, что венчала головные уборы Эмхет. С коброй пока не ладилось, но сам процесс был очень приятным. Глина скользила между её пальцами, точно живая, готовая послушно принять любую форму и ожить в ней.

Официальную историю царевна, конечно же, помнила – и о борьбе за влияние, и о возвышении людей, в те давние времена ещё дикой молодой расы без собственной культуры. Но она любила слушать размышления дядюшки, да и об эльфах он рассказывал совсем иначе, чем можно было прочитать в свитках. Он прожил в Данваэнноне много лет во время своих дипломатических миссий к наследникам фэйри. Он не понаслышке знал нравы и обычаи этого народа. Именно от него царевна впервые услышала о блуждающих огоньках, о танцах фей в зачарованных чащобах, о Дикой Охоте, проносившейся над землёй в Последний День Года, о холмах, таящих внутри себя целые города, и о диковинных зверях, блуждающих между разными планами бытия. Именно от дяди Анирет узнала имена первых предков Высоких Родов Данваэннона, об их мастерстве и вражде, об Игре Дворов, что началась в Царстве Фэйри и продолжалась на земле. От дяди же она впервые услышала эльфийские колыбельные и баллады, легенды о могучих витязях и прекрасных дамах. Некоторые из них походили на рэмейские, другие – совсем нет. Культура наследников фэйри была уникальна и самобытна, и ею могло очароваться даже обожавшее Таур-Дуат сердце. И тем сильнее было очарование, что поведал об этой культуре ей тот, кто сам был полон любви. Нельзя было не полюбить тоже.

Меж тем Хатепер продолжал:

– Ты помнишь, что Обе Земли не всегда были единым государством, что когда-то четырнадцать сепатов не могли объединиться в единую территорию. Далеко не сразу мы стали просвещённой и сильной нацией, к которой имеем честь принадлежать сейчас, – усмехнулся старший рэмеи. – Так было и у эльфов. Кланам под управлением высокорождённых принадлежали разные территории по ту сторону гор. Они враждовали между собой и ненавидели друг друга. Некоторые, – Хатепер помрачнел, – ненавидят друг друга до сих пор даже более люто, чем нас. Объединять земли – дело не из лёгких. Какие верования и традиции сделать превалирующими? Какие занятия и события возвеличить, а какие – предать забвению? Как примирить меж собой тех, чьё оружие веками обагрялось кровью друг друга? В конце концов, какой род возвысить над остальными? Но я скажу тебе, что́ во все времена действовало безотказно, помогало преодолеть все противоречия. Первое – сильный правитель, способный учесть интересы всех, но и в разумных рамках ограничить притязания других. Второе… – он помедлил и