Тэра не стала спорить. Не решилась она осведомиться и о том, как он чувствовал себя, примиряясь с Силой Сатеха внутри него и с тем, как именно эта Сила питала его и восстанавливала. Она просто обещала себе быть внимательнее к своему спутнику и его состоянию.

С наступлением темноты они выдвинулись в путь, оставив лодку на месте стоянки и забрав с собой только самое необходимое.

⁂

Дагаш нервно посматривал на пару больших псов, жадно хрустевших большими мослами, которые вынес им щедрый хозяин таверны. Пиво здесь было хорошим – не в пример тому пойлу, которым приходилось давиться, пока он путешествовал со своими случайными товарищами. Но его наниматель щедро платил за все неудобства, поэтому прокисшее пиво и чёрствый хлеб с луком можно было пережить. Зато сейчас он не мог заставить себя проглотить ни кусочка, даром что еда в этой таверне была отменной. Слишком уж отчётливо он помнил, что произошло у реки.

Сглотнув, маг посмотрел на кружку, осушил её до дна и заказал ещё. Он оглядывал таверну, в которую сейчас, к обеденному времени, стягивались посетители, и гадал, кем из них окажется его наниматель. Облик мог быть любым, разве что цвет глаз не менялся – по странной прихоти этого могущественного рэмеи. Задумавшись, Дагаш не сразу заметил, что к нему подсел какой-то пузатый рогатый ремесленник и шумно велел подать рыбу пожирнее и кружку пива побольше, причём всё – побыстрее. Средних лет рэмейская подавальщица огрызнулась, что народу у них много, а приказывать «побыстрее» пусть попробует во дворце Владыки. Здесь, мол, не вельможный пир. Ремесленник задобрил её парой монет, и на том спор закончился.

– Найди себе другой стол, – хмуро посоветовал ему маг.

– Дык ведь занято всё, – развёл руками ремесленник, разворачиваясь к нему, и подмигнул.

Этот насмешливый и холодный взгляд серо-стальных глаз маг узнал бы где угодно.

– Не признал тебя, господин мой, прости, – тихо проговорил Дагаш.

Тот, кого называли Колдуном, – хотя был он, с точки зрения человеческого мага, скорее очень искусным жрецом Господина Удачи, ведь какому ещё рэмеи под силу менять свой облик до неузнаваемости? – беззаботно отмахнулся. Подождав, пока им принесут ещё пива, запечённую в травах жирную рыбу, свежий хлеб и лук, «ремесленник» чокнулся с человеком кружками, отхлебнул и кивнул – мол, докладывай.

– Я видел их, – коротко сказал маг.

Взгляд рэмеи посерьёзнел. Он отрезал голову рыбины и начал смачно её обсасывать – ни дать ни взять какой-нибудь трудяга, забежавший сюда сытно пообедать. Но при этом он пристально смотрел на своего собеседника, внимательный, собранный, запоминающий каждую деталь.

Маг огляделся, убеждаясь, что никто не проявлял к ним никакого интереса. Колдун часто выбирал для встреч людные места, говоря, что спрятаться на виду у всех гораздо проще. Эта таверна неподалёку от Кассара не была исключением. И всё же Дагаш понизил голос как мог, когда рассказывал о том, что произошло у реки. Он ещё раз как следует отругал своих спутников, что полезли приставать к жрице, вместо того чтобы воспользоваться неожиданностью и скрутить обоих. Особое внимание его господин уделил именно тому эпизоду, когда мёртвый царевич испугал разбойников жезлом с пёсьей, как показалось человеку, головой – даже задал несколько уточняющих вопросов. Дагаш к тому моменту уже предпочёл скрыться в зарослях и не участвовать в бою, что и спасло ему жизнь. Увидел он немного, потому что зажмурился, когда царевич вызвал слепящую вспышку. Зато видел, что после стало с его спутниками.

– Не рассчитываю, что ты поверишь мне, господин… Но клянусь Богами, он тогда был похож на хайту или на дикого зверя. Его глаза полыхали как угли. Его голос был жутким, как вой песчаных чудовищ.

– Я верю тебе, – спокойно сказал «ремесленник», сосредоточенно сдирая кусочки мяса с рыбьего хребта и отправляя их себе в рот.

При виде такого аппетита Дагаш сам забыл о своих страхах и отчётливо ощутил голод. Он подумал, что когда эта встреча закончится, надо будет позвать подавальщицу и тоже заказать рыбы.

– Куда они направились – ты видел? – спросил Колдун, облизывая пальцы.

– Они вернулись к лодке и поплыли дальше, вверх по течению, но там я уже не мог за ними проследить.

– К лодке… Ну хорошо, – задумчиво кивнул рэмеи, а потом похлопал себя по животу и раскатисто рыгнул. – Что ж, благодарю за труды. Оплату найдёшь там, где договаривались. И даже больше, чем мы оговорили. История-то у тебя и правда примечательная.

– Благодарю, господин мой, – маг склонил голову, вспоминая тайник.

Колдун никогда не обманывал его с «наградой за труды» и иногда действительно поощрял оплатой большей, чем маг смел ожидать. В общем, служить этому рэмеи было бы одно удовольствие, если бы задания не оказывались подчас столь рискованными. Но отказываться человек тоже не спешил – равно и из соображений выгоды, и из страха оскорбить своего щедрого, но опасного нанимателя.

– Я сам не верю, что жив остался… – пробормотал Дагаш – не для того, чтобы набить себе цену, он и правда так думал.

– Это потому, что ты под моей защитой, – усмехнулся рэмеи, но маг понял, что говорил тот совершенно серьёзно.

Колдун меж тем, как ни в чём ни бывало, заказал им обоим ещё пива. Когда они вдвоём потягивали холодный напиток с изумительным пшеничным привкусом, Дагаш невольно вспоминал оплавленные лица товарищей, которым уже не доведётся попировать на земле, и в очередной раз думал, что всё-таки очень правильно выбрал сторону.

Глава 14

– Великий Зодчий в своей ипостаси Матери Живых создал тела смертных из священной глины, одухотворил их и населил ими землю. Пришло благодатное время отдыха. Посмотрев на Гончарный Круг, Мать Живых задумалась о том, что век всего живого на земле недолог, и снова Ей придётся браться за нелёгкий труд. Тогда вложила Она образ Гончарного Круга в лоно женщин каждой из сотворённых Ею рас, а в семя мужчин влила капли животворных паводковых вод, чтобы впредь вместе они сами творили смертные формы для новых душ на радость Амну. А после и каждому живому существу, будь то зверь или птица, Мать даровала чудесное умение творить подобно Ей.

Эти легенды каждый рэмеи знал с детства, но сейчас, в храме на острове Хенму, они звучали совсем иначе, и каждое слово казалось напоённым особой Силой. Зачарованно Анирет наблюдала, как Хатепер разминал ладонями комок священной глины, и в его искусных пальцах он приобретал форму то собаки, то птицы, то рыбы, то льва.

– Здесь, на этом самом острове, творила Мать и предавалась отдыху