Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, Гуссерль в своем анализе здесь бегло касается высших этажей тех духовных единств, которые действительно играют огромную роль в человеческой жизни. И предполагается, что понятия «отношений», «коллигирования» и их связи с представлениями могут (но, конечно, при специальном анализе) быть применены и к ним. Вместе с тем в конце обсуждаемой III главы Гуссерль «спускается вниз» – к самым повседневным и повсеместным феноменам, например, к «обычному языку» (gewöhnliche Sprache). Будущая гуссерлевская феноменология тоже будет отсылать – и для осуществления феноменологического анализа, и для проверки его результатов – к опыту над собственным сознанием, в этом смысле «внутреннему» опыту. Но в ней будут отработаны многочисленные процедуры, позволяющие – на основе особого «усмотрения», описания и т. д. – работать в этом поле, не говоря уже о том, что его надо будет сначала обрести с помощью особых процедур (феноменологическая редукция). Однако доверие к сознанию, его направленности на само себя («внутренний опыт»), основанное на возможностях, результатах многовековой деятельности философов, психологов, как, впрочем, и писателей (ведь говорил же Ф. Ницше о Достоевском как «последнем психологе») – все это налицо и в ФА.
Итак, разговор о «коллективном объединении», по Гуссерлю, касается не только (особо интересующих его в ФА) числовых понятий. «Коллективное объединение играет во всей нашей духовной деятельности в высшей степени значительную роль. Всякий сложный феномен, который предполагает наличие специально (für sich) замечаемых частей, требует для самого возникновения высшей деятельности духа и души (Geistes – und Gemütstätigkeit), состоящей в коллективном объединении особых феноменов – (Teilphänomenen, т. е. феноменов, относящихся к частям целого. – Н. М.). Никогда нельзя было бы прийти к представлению [даже и] простого отношения (например, отношения равенства, подобия и т. д.), если бы не было фундамента в виде объединяющего интереса и вместе с ним акта подмечания (Bemerkens). Это психическое отношение, следовательно, является необходимым психологическим предварительным условием для всякого вообще отношения и объединения» (7518–28 – определение фундамента подчеркнуто мною. – Н. М.).
Поскольку «коллективное объединение» имеет такой элементарный характер (не в смысле простоты, а в смысле фундаментальности, изначальности), не удивительно, согласно Гуссерлю, что данный факт запечатлелся во всех языках. В них всегда есть слово–союз «и» (und). Конечно, язык народа (die Sprache des Volkes) не создает специальных слов для обозначения процессов и процедур коллективного объединения. Это дело научного интереса. «Постоянные же цели мышления и речи требуют только языкового фиксирования того обстоятельства, что данные содержания объединены коллективистски, и эту функцию в нашем языке выполняет, причем совершенно адекватным образом, союз “и”» (7538–39–761–4).
Между прочим, Гуссерль (в сноске к стр. 76 ФА) ссылается на Дж. Локка, говоря, что в «Опыте о человеческом разуме» (кн. II, глава IX) английский мыслитель рассуждает именно о деятельности «коллигирования», правда, применяя термин «compounding» (составление, сочетание) и отмечая, в частности, что благодаря такой деятельности образуются числовые единства (76, сноска 1).
Резюме к III главе
Мы шаг за шагом проанализировали три первые главы ФА (в книге всего XIII глав). Гуссерль, как мы видели, в этих начальных главах, во-первых, хотел опровергнуть ряд теорий, посвященных интересовавшим его проблемам, но, по ему мнению, оказавшихся неадекватными поставленной цели, а именно отысканию генезиса всеобщих числовых понятий. Во-вторых, он начал решать и позитивные теоретические задачи, осмысливая те содержания, процессы, действия, структуры сознания – четко и часто употребляя для их обозначения слово «феномен», – которые он делал непосредственно ответственными за происхождение особо интересовавших его математических понятий. Забегая вперед, скажу, что проблему и понятие коллективного объединения он станет разъяснять в последующих главах на более конкретном материале, благодаря чему и проблемы, и решения, и методы ФА станут более понятными. Но и на данной стадии (по существу предварительного) анализа уже можно подвести некоторые итоги и высказать первые оценки смысла и значимости совершенно необычных, специальных понятий «коллигирования», «коллективного объединения» (последнее по своей лингвистической форме, по крайней мере в связи с трудностями передачи на русском языке, вряд ли можно считать удачным).
Считаю, что и проблема «коллигирования», и понятие «коллективного объединения» в самом деле фундаментально важны для понимания некоторых существенных сторон деятельности человеческого сознания и что Гуссерль имел все основания предложить их для обсуждения именно в связи с числовыми понятиями, понятиями математики. Какими бы ещё несовершенными ни были предложенные автором ФА различения и их объяснения, само по себе выделение «коллективных объединений» и их обособление от того, что Гуссерль назвал «первичными отношениями», имело, полагаю, полный смысл. И оно отнюдь не тождественно было ни чисто психологическому исследованию, ни тем более «психологизму». Ведь процессы и действия сознания, обращенные к целостным предметам и состояниям, соотношение частей которых нам как бы дано и может устанавливаться созерцательно (пример с розой), действительно требовали более тщательного исследования. Что ещё до Гуссерля поняли Брентано и представители его школы. При всем несовершенстве терминологии различение феноменов сознания было исходным шагом, предпосылкой, без которых трудно представить себе возникновение и дальнейшее развитие гуссерлевской феноменологии. На этом пути объективно потребовалось прежде всего выделить и отличить отношения, которые, конечно, фиксируются, раскрываются в нашем сознании и тоже благодаря особой деятельности сознания, однако соответственно тому, каковы они в «предстоящей» сознанию и представлению предметной целостности. Мы можем, например, в любой актуальной, важной и интересной для нас последовательности двигаться от представлений о листьях розы к представлению о цвете и т. д. Но здесь должны быть соблюдены по крайней мере четыре условия, характеризующие такие «первичные отношения» (у Брентано неадекватно поименованные «физическими» феноменами).
Во-первых, сами отношения частей предмета должны существовать как исходная данность (для наличия более или менее сохранного предмета, называемого розой, нужно, чтобы цветок «соотносился» со стеблем, листьями и т. д.). Вот почему Гуссерль в контексте «первичных» отношений употребляет как будто