И снова он попал в самую точку.

— Если вы не хотите разочаровать его...

Нет, не хочет.

Ричард не умел проигрывать. Как избалованный ребенок, он незабывал о неудачах. Если он не получит «Ван Хэмел» сейчас, горечь от потериможет даже испортить ему радость помолвки.

И какой бы другой камень он ни подобрал для кольца, в егоглазах это будет второй сорт, и всякий раз, взглянув на него, он будетиспытывать раздражение и чувство неудовлетворенности.

Элизабет вновь сжала зубы и постаралась взять себя в руки.

— Простите, если я была нелюбезна...

— Вот так-то лучше, — пробормотал Куинн. — Теперьприготовьте мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить и еще кофе. И себе тоже — яне люблю есть в одиночестве.

А это уже был явный приказ.

Разумеется, она понимала, что он играет, намереннопровоцирует ее, и у нее безумно чесались руки съездить по этой насмешливой рожеи выставить его за дверь.

Но она молча встала и, забрав пустую чашку, унесла ее накухню.

Там она включила кофеварку, вытащила из хлебницы батон сотрубями и достала из холодильника ветчину и сыр.

Когда она резала хлеб, ее внимание отвлекло легкое движениев проеме двери. Нож выскользнул, и Элизабет ахнула.

— Дайте посмотреть. — Куинн мгновенно очутился рядом. Взявее руку, он осмотрел порез, на котором выступила красная капля.

— Пустяк, — пробормотала Элизабет, и вдруг ей свело живот ипронзило жаром: Куинн приложил палец к губам и осторожно втянул алую жидкость.Не выпуская пальца изо рта, он поймал ее взгляд и удержал его, будто изучал еереакцию.

Прошла целая вечность, прежде чем ей удалось отвести глаза.У нее кружилась голова.

Осмотрев переставший кровоточить порез, он невозмутимоспросил:

— Где у вас пластыри?

Элизабет трясло, как после катастрофы, в которой она едваосталась в живых. Она отрывисто произнесла:

— В шкафчике лежит аптечка.

Сноровисто заклеив ей палец и положив на место аптечку, онзаметил:

— Вы выглядите так, будто перенесли потрясение. — Ему неудалось скрыть самодовольство. — Может, лучше мне заняться сэндвичами?

— Нет, со мной все в порядке. — Надо делать вид, что ничегоне происходит.

Он стал наблюдать, облокотившись на дубовую тумбу, как онаготовит сэндвичи и заряжает кофеварку.

Когда она собрала поднос, он выпрямился.

— Давайте, я отнесу.

С чувством нереальности происходящего Элизабет последовалаза ним в гостиную.

Она уже собиралась занять кресло, но Куинн опустил поднос нанизенький столик и жестом указал место рядом с собой. С видом хозяина дома онразлил кофе по чашкам и протянул ей тарелку.

— Может, съедите сэндвич?

— Спасибо. — Элизабет нехотя взяла сэндвич и рассеянноповертела его. Куинн между тем со здоровым аппетитом принялся за еду.

Оказывается, он действительно голоден.

Заметив ее удивленный взгляд, он охотно объяснил:

— Я не успел поужинать. — И добавил: — А вы думали, я простоискал предлог, чтобы навязаться к вам в гости?

— Даже, я бы сказала, не очень и искали, — выпалилаЭлизабет, и Куинн вдруг разразился хохотом.

— Что ж, сам виноват.

Сверкнули здоровые белые зубы, вокруг уголков резкоочерченного рта легли глубокие складки.

Сердце у Элизабет подпрыгнуло. Она вспомнила, как эти губыкоснулись ее рта... скользнули по горлу... нашли мягкий изгиб груди... втянулинабрякший сосок, вызывая изысканное наслаждение, граничащее с болью, возбуждаявлечение, заставляя трепетать и изгибаться, умирая от желания...

Наверно, у нее вырвался легкий возглас. Куинн повернулголову, и она сразу покрылась румянцем.

— Эротические мысли? — испытующе спросил он.

Отпираться было бесполезно.

— Я только что пожалела, что не осталась у Ричарда, —прохрипела она.

Элизабет отчаянно надеялась, что Куинн поверит, и увидела,что поверил. У него вытянулось лицо.

Ничего, пусть позлится.

— Если у вас такой вид при одной мысли о нем, — произнес онс расстановкой, — значит, ваши чувства к нему более пылки, чем я себепредставлял. Пожалуй, мне не доводилось видеть на женском лице стольнеприкрытое вожделение...

Элизабет до крови закусила нижнюю губу и постараласьответить как можно ровнее:

— Уже очень поздно...

Она поднялась, подошла на непослушных ногах к окну иотодвинула штору. Серая пелена тумана облепила влагой стекло, густо застлалавнешний мир.

Когда же он наконец уйдет!

— Боюсь, ситуация не улучшилась... — Ей удалось сохранитьровный тон.

— Да, — согласился он и встал у нее за плечом.

Ей стало неловко.

— Не кажется ли вам, что есть смысл...

— Вы совершенно правы, — невозмутимо перебил ее Куинн, — чемрисковать попасть в аварию, есть смысл остаться.

— Н-нет, вообще-то я не это имела в виду. Вы не можете здесьоставаться, тут только одна спальня.

— Я согласен спать на диване.

— Но я не хочу, чтобы вы...

Он вскинул брови.

— Понял! Если желаете, буду рад заменить вам Бомонта... впостели.

— Но я не это хотела сказать!

— Жаль, — вздохнул он, — а я уже подумал...

— Все вы отлично поняли, и не прикидывайтесь...

Он осклабился.

— Ну, на диване, так на диване.

Куинн явно не собирался отступать, положение становилосьотчаянным.

— Но у вас нет спальных принадлежностей... — забормоталаЭлизабет. — Да и ваш отель наверняка где-нибудь поблизости...

— Ну, кое-что из спальных принадлежностей у меня все-такиесть, — спокойно возразил он. — Чего нет, так это отеля. Я, видите ли, несобирался оставаться ночевать в городе, а думал отправиться прямо в Солтмарш.

— Солтмарш? — еле слышно прошептала она.

В голове непрошенно завертелись обрывки картин. ГородокСолтмарш, узкие улочки, деревянные каркасы домов, ощущение застывшеговремени... остров Солтмарш, миля в длину, полмили в ширину, с берегом соединяетлишь коса, по которой можно пройти только во время отлива... Солтмарш-хаус,роскошный старинный особняк... на возвышении... посреди острова...