— Это в Эссексе. Вы там бывали? — Куинн пристально взглянулна нее.

Она резко мотнула головой, не в силах избавиться от видения.

— Когда-то это был процветающий прибрежный город. Теперь тамсонное захолустье с населением в несколько тысяч человек. Мой отец жил наострове, соединенном косой с берегом.

Жил? Генри Дервилл когда-то говорил ей, что ни за чтодобровольно не покинет свой дом. Может, он болен?

Она заметила, как Куинн сощурил глаза, и испугалась, чтопроизнесла этот вопрос вслух.

Нет, надо взять себя в руки. Элизабет глубоко вздохнула ипрямо посмотрела на Куинна.

— Все-таки я думаю, вы могли бы найти отель. Тут рядом естьнесколько.

— Вы наверняка правы, — легко согласился он. — Но, с учетомобстоятельств... я бы предпочел остаться здесь.

— Нет, не надо... пожалуйста... — Это прозвучало почтиумоляюще.

— А чего вы, собственно, боитесь? Думаете, я начну ночьюшататься по дому?

Ну, это вряд ли. Почему-то ей казалось, что этот человек нестанет обманывать жену.

Элизабет уже открыла рот, чтобы возразить, но Куинн опередилее:

— Если дело только в этом, обещаю, что не сойду с дивана.

— Нет, не в этом.

У него в глазах заиграли искры.

— А может, вы сами боитесь, что начнете шататься?

— Вот еще!

— Тогда в чем проблема?

Проблема в том, что ей было совершенно необходимо, чтобы онушел. Сейчас же. Немедленно. И никогда больше не возвращался. Невыносимой быласама мысль, что он до утра останется здесь, под ее крышей.

— Ричард придет в бешенство, если узнает, — хриплопроговорила она.

— А мы ему ничего не скажем, он и не узнает. И если бы вынаскребли мне из ваших запасов какую-нибудь подушку с одеялом, я бы затащил вдом свои пожитки.

Он натянул пиджак и вышел к машине, оставив дверьприоткрытой.

Элизабет застыла на месте. Туман клубами врывался в узкующель и таял в теплом воздухе.

На улице хлопнула крышка багажника, и словно что-товключилось в голове у Элизабет. Она сорвалась с места и с силой, обеими рукамиприжала дверь. Если он боится сесть за руль из-за тумана, что ж, значит, доближайшего отеля он пойдет пешком.

Она не успела до конца додумать эту мысль. Послышалсяповорот ключа, и через мгновенье дверь распахнулась. Куинн вошел и поставилрядом с банкеткой небольшую дорожную сумку. Аккуратно прикрыв за собой дверь,он с укоризной покачал головой.

— Вы не слишком добры. Хорошо, что ключ лежал у меня вкармане.

— Вы всегда так предусмотрительны?

— Я стараюсь поменьше зависеть от случайностей...

Значит, когда он в первый раз открыл дверь, ключ остался унего. А ей даже в голову не пришло поинтересоваться, где у нее лежит ключ...

Куинн сделал медленный шаг к ней.

— Вам не кажется, что надо бы извиниться передо мной?

— Нет, не кажется, — взвилась она. — Я вообще вас неприглашала и хочу, чтоб вы ушли.

— Боюсь, что главное — это чего хочу я. — Он говорил тихо,еле сдерживая ярость. Потом сделал еще шаг и оказался совсем рядом.

Она словно под увеличительным стеклом видела росинки натемных волосах, длинные загнутые ресницы, золотистые искорки в глубине зеленыхглаз.

Элизабет, замерев, уставилась в это жесткое, энергичноелицо. Неожиданно он обхватил ладонями ее голову.

Элизабет остолбенела, боясь, что он поцелует ее. Желая этогопоцелуя.

Даже сейчас, через столько лет, она все еще хотела его,испытывая глубокое, первобытное желание.

Одна его рука обхватила ее затылок, другая скользнула пощеке, по краю изящного уха. Он пригнулся еще ближе.

Элизабет приоткрыла губы и ждала.

Но он вдруг дернул ее за мочку, потом за вторую и что-тобыстро сунул в карман. Только через пару секунд она поняла, что он ловко снял снее серьги.

— Что вы делаете?.. — бессмысленно пробормотала она, и тутже судорога прошла по телу: он прижался губами к ее уху и, словно изучая,провел языком по каждому завитку. Элизабет била дрожь.

Жесткие, жадные губы скользнули по подбородку и остановилисьв теплой ямке под другим ухом. Элизабет боялась дышать, а он игриво куснулмочку и коснулся ртом ее губ.

Наконец-то. Она закрыла глаза.

Его губы прошлись до уголка ее рта и на мгновение застыли.Элизабет ждала, изнывая от мучительного нетерпения. Неожиданно он поднял головуи отодвинулся.

Он ее бросил.

Она распахнула глаза.

Куинн смотрел на нее с легкой, насмешливой улыбкой.

— Учитывая мое решение не вставать сегодня с дивана,пожалуй, нам лучше остановиться, пока обстановка не слишком накалилась.

— Зачем вы это сделали? — Голос у нее прерывался.

— А разве неясно?

— Это месть?

Он приподнял черную бровь.

— Ну, скажем, эксперимент.

— Эксперимент?

— Я хотел узнать, действительно ли вы привязаны к Бомонтутак, как говорите...

Элизабет прикусила губу, и он тихо добавил:

— Похоже, не так...

— Откуда такая уверенность?

Куинн улыбнулся.

— Раз уж вам удается забыть о нем и так реагировать наменя...

— А вам не приходило в голову, что я так отреагировала навас именно потому, что думала о нем? — Она с удовлетворением отмстила, чтонасмешливая улыбка исчезла и он поджал губы. — В любом случае мои чувства кРичарду вас не касаются.

— Ну, поскольку я отдаю вам «Ван Хэмел», — проговорил он,снова снимая пиджак, — у меня возникает нечто вроде вторичного интереса.

Все прежние сомнения вскипели в ней разом.

— Вы действительно готовы уступить бриллиант Ричарду? Илиэто очередная игра?

— Я действительно готов уступить ему, — ровно произнесКуинн.

— Но почему? Ведь вы так бились за него. Это бессмысленно.

— Бриллиант не имеет значения, он лишь средство длядостижения цели.

— Тогда что имеет значение? И в чем, собственно, цель?

— Ты до сих пор не догадалась, Джо?

Кровь бросилась ей в голову, в ушах загудело, головазакружилась. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок.