В свои пятьдесят два года Меджидов сохранял подтянутую,достаточно стройную фигуру спортсмена. Он был чуть выше среднего роста,плотный, коренастый. Черты лица запоминались своей характерностью. Глубокопосаженные глаза, кустистые брови, резкие черты лица, характерные для восточныхлюдей, и почти седая голова.

Сидя в этот день за материалами, привезенными ему в Центр,он все пытался понять, вычислить — кому и зачем нужны были эти убийства. Впротоколе вскрытия Коршунова он наткнулся на одну фразу, от которой защемилосердце. Паталогоанатом обращал внимание на тяжелое ранение левой руки. Меджидовотложил документы и минут десять к ним не прикасался. Тогда в Пакистане Павелспас его, в последний момент заслонив своим телом.

Пакистанский офицер, у которого они должны были получитьинформацию, оказался просто двойным агентом. Получив деньги, он решил избавитьсяот ненужных свидетелей. И когда они, расставаясь, повернулись к нему спиной, онвытащил пистолет. У Коршунова всегда была хорошая реакция. Он успел толкнутьМеджидова и даже чуть повернуться, но получил-таки выстрел в руку.

Второго выстрела пакистанец сделать не успел. Меджидов тожеобладал неплохой реакцией и, падая, успел вытащить свое оружие. Труп они нестали закапывать, а просто бросили на съедение стервятникам.

Даже в последнее мгновение перед взрывом, сидя взаминированной машине, Коршунов успел в какие-то доли секунды разобраться, чток чему и выпасть из автомобиля. Но сила взрыва оказалась слишком велика. Павелнесколько последних лет работал в паре с Билюнасом и потому его первой,естественной реакцией стала просьба сообщить обо всем Паулису. Меджидовпонимал, что за Коршуновым следили достаточно долго, чтобы установить егоавтомобиль, график поездок на работу самого Павла и его семьи. Профессионалы непризнают ненужных убийств и здесь все было рассчитано так, чтобы в машину селодин Коршунов.

Но как они могли убить Билюнаса? Этот немногословный, внешнезамкнутый человек, всегда держал на дистанции любого собеседника. Как он могдовериться кому-то, настолько довериться, чтобы подпустить этого человека ксебе так близко? Билюнас был профессионалом, и его не могли так простовыбросить в окно. А если он выбросился сам? Тогда должны были быть очень вескиепричины. Полковник Паулис Билюнас работал в группе «О» восемнадцать лет, придяв нее одновременно с Меджидовым. Он менее всего похож на даму-истеричку,бросающуюся на подоконник, чтобы напугать своего мужа. Кроме того, Билюнас былодним из двух аналитиков их группы, а значит, вообще одним из лучших аналитиковбывшего КГБ СССР Он умел просчитывать варианты и его не так просто было вывестииз равновесия. Хотя Меджидов помнил один такой случай, когда это произошло.

* * *

Тогда, в восемьдесят шестом, «новое мышление» МихаилаГорбачева и Эдуарда Шеварднадзе только пробивалось сквозь ледяной панцирь «холодной,войны». Вдвоем, Меджидов и Билюнас, выполняя специальное задание Чебрикова,отправились в район Унейзы, чтобы привезти в СССР столь нужного советскойразведке палестинца. Приказ, полученный ими от генерала Гогоберидзе, былкатегоричным и однозначным. «Любыми способами привезти этого человека в Москву,обеспечив его безопасную доставку». Очевидно, этот палестинец обладал оченьнужной для Москвы информацией.

По версии аналитиков группы, Меджидов и Билюнас выехали какофицеры-эксперты, представители ООН. Первый выдавал себя за офицера индийскихвооруженных сил, второй по документам был представителем Швеции. Их бросающиесяв глаза разномастные отличия, позволяли использовать такой психологическийтрюк, точно воздействующий на подсознание. Проверяющие их документы постыиорданской и израильской полиции обычно избегали ненужных вопросов. Когда двастоль не похожих друг на друга человека едут в одной машине, это почему-тоубеждает, что им труднее сговориться. Билюнас был высокого роста с оченьсветлыми волосами, голубыми глазами, являя собой облик типичного представителяскандинавских народов.

От Унейзы они направились в район холмов Эш-Шара и целыйдень безрезультатно ждали нужного им человека. Солнце светило нестерпимо.Пытаясь спрятаться в тени автомобиля, они обливались потом, проклиная своеруководство, палестинцев, МОССАД и весь мир. Сам Паулис оказался оченьпредусмотрительным человеком. Они пили спасительный чай, который Билюнасзахватил на всякий случай в пяти больших термосах. Это как-то утоляло жажду иделало не столь изнурительным пребывание под сорокаградусным солнцем.

Наконец в третьем часу ночи послышался треск моторов. Наподъехавшем к ним грузовике был тот самый палестинец, которого они ждали.

Его одежда была порвана, он был весь в пыли и грязи, ноглаза весело блестели, он был даже немного пьян. Обменявшись паролем, онизабрали его в свой джип и выехали по направлению к городу.

Видимо от пережитых волнений палестинец говорил очень много,захлебываясь от радости, что все трудности уже позади. Меджидов говорил с нимпо-арабски, пока Паулис, не знавший этого языка, вел машину, напряженновсматриваясь вперед.

— Почему ты опоздал? — спросил Меджидов, обративвнимание на излишне возбужденный вид своего подопечного и его порванную одежду.

— Мы наконец смогли это сделать, — засмеялся палестинец, — мы это сделали.

— Что вы такое сделали? — не понял тогда Меджидов.

— Была редкая возможность уничтожить семьюЛевина, — тонким голосом радостно сообщил палестинец, — их отец —офицер МОССАДа, и они приехали на отдых к своей сестре. Я не мог упустить такуювозможность. Мы убили их всех. Не ушел никто. Ни один человек. Вся семьяАлександра Левина погибла. Все до единого, никто не ушел.

— Что он говорит? — спросил Билюнас, обратившийвнимание на возбужденный тон палестинца.

— Они убили семью одного из офицеров МОССАДа, —нахмурившись, мрачно сказал Меджидов по-английски.

— Да, да, мы сделали это, — понял слова Меджидоватеррорист. Он неплохо говорил по-английски, — я сам… как это наанглийском, трахнул его жену. Ах, как она визжала подо, мной, каксопротивлялась.

Он вдруг сказал по-арабски: — Ты не знаешь, как это сладкотрахнуть еврейку, — и снова перешел на ломаный английский, — а потоммы их всех застрелили. И детей ее мы тоже убили, — он говорил почти скуляот радости, визгливым голосом, бьющим но нервам.

— Разве Аллах разрешает убивать детей? — спросилвдруг серьезно Билюнас.

— А мы не спрашиваем разрешения, — оскалилсятеррорист, — нужно убивать своих врагов. Вы, русские, ведь не верите ни вАллаха, ни в Христа.

— А ведь Бог есть, — мрачно сказал Билюнас.

Террорист снова засмеялся. У Меджидова начался нервный тик,а Билюнас, более не сказав ни слова, продолжал напряженно всматриваться вперед.

Они проехали еще километров десять, пока террорист все времяприкладывающийся к термосу, не взмолился.

— Остановите, я выйду немного отлить.